Сзади раздается тихое поскуливание, какое-то копошение, бессвязный мат, шаги и шум закрываемой двери. Щелчок, вроде дверь изнутри закрыли.
Чувствую, как рядом шевельнулась девчонка, прижимаю ее обратно к стене. Надо выждать хотя бы минуту: дверь могли и снаружи запереть. Заноза стоит, не дергается, вроде понимает, что рано еще рыпаться. Секунды идут медленно, но я не двигаюсь. Вроде теперь пора. Отлипаю, наконец, от стены, смотрю на старосту — напугана, но истерику не закатит, это хорошо.
— Пошли, — одними губами произношу и делают шаг в коридор. Тихо. Теперь быстро, но бесшумно надо отсюда убираться.
Девчонка понимает без слов. Идет рядом со мной, озираясь по сторонам, пару раз назад оглядывается, тоже боится, что какая-нибудь дверь сейчас откроется и нас спалят. Главное, чтобы тот мужик белобрысый не вернулся. Вроде пронесло.
— Никогда в жизни сюда больше не зайду. Что это вообще такое? — Голос у Занозы слегка подрагивает, я молчу, быстро пропускаю девчонку вперед, она первая выходит из коридора.
— Вроде нет никого. — Озираюсь по сторонам. — Отскочили. Зачем ты вообще ту…
— Янош Разумовский!
Про себя ругнуться ведь не в счет, правда, Андрияш?
— Вероника Ивановна! Я так рад вас видеть.
— Да-да, мы заблудились, — трещит рядом Заноза, — на втором этаже ремонт, лестницу перекрыли. Тут тоже…
— Ну через это крыло вы никуда не попадете, — говорит «канарейка». — Тут хозяйственники и безопасники сидят.
— Я же говорила, что нам сюда не надо, — встревает староста, а у меня брови ползут наверх. — Правильно, что послушал меня, Янош, и не пошел туда. Так как сейчас пройти в деканат?
Заноза не замечает мой красноречивый взгляд, отвернулась и смотрит на «канарейку».
— У вас же совещание должно быть, Вероника Ивановна, — вспоминаю наш недавний разговор в аудитории.
— Отменили, — радостно произносит старушка. — Пойдемте, доведу вас. Не понимаю, зачем все перегораживать, обещали же закончить…
— Тут легко можно заблудиться, а в других корпусах так же?
Я учтив как никогда. Заноза — не помню, как ее зовут, — подозрительно посматривает на меня, но продолжает делать вид, что внимательно слушает бабку, которую просто несет.
— …Обещали закончить в августе, все лето ничего не делали… столько денег угрохали… подрядчиков два раза меняли, а что толку…
— Полностью с вами согласны, да…? — Смотрю на Занозу. Она хмурится, но быстро соглашается.
— Да, конечно. Нам долго еще идти? Боюсь, кино мы уже не посмотрим, наверное. Не успеем.
— Тебе не хватило сегодня? — не сдерживаюсь я, все-таки нервы шалят. Во что мы чуть не встряли?
Она молчит, а потом, глядя вперед, чему-то радостно улыбается.
— Теперь не потеряетесь, — сообщает старушка. — Идите прямо до конца, вот Юлия знает. Хотя, давайте-ка, Янош, я вас все-таки за руку доведу до деканата. Спокойнее так будет мне. А то ваш брат предупреждал, что вы притягиваете к себе приключения.
Ловлю на себе любопытный взгляд Занозы, но разъяснять ей ничего не собираюсь.
— Ну что вы, я дойду. Да и Юлия не даст мне притянуть никаких приключений. Правда, Юлия?
Она неожиданно искренне улыбается, серые глаза засверкали нежностью. Да ладно?
— Конечно, не дам. Вы не волнуйтесь, пожалуйста, за Яноша, я его доставлю в деканат, чего бы мне это ни стоило.
— Точно?
— Ну конечно. Тут идти метров двадцать осталось. Все хорошо будет.
Я, еще когда только познакомился с этой старой кошелкой, нутром почувствовал, что работать она не любит и при первой же возможности переложит свои дела на другого. И я прав.
— Юлия, под вашу ответственность. Помогите нашему иностранному гостю.
— А что с общагой? То есть с общежитием? — кричу в спину убегающей бабки. — Это тоже к Юлии?
— Нет-нет, вам в деканате дадут документы, студенческий уже готов, кампусную карту потом заберете, а коменданта общежития я предупредила уже, вас ждут. До свидания!
— Иностранный гость? Серьезно?
Зараза удивленно переводит взгляд на меня.
— Серьезно. Слушай, по поводу того, что было…
— Ничего не было, — перебивает девчонка. — Ничего. Тебя там не было, меня тоже. Искали, как ремонт обойти, и все, в это крыло не заходили.
— Никому не ляпнешь?
— Ты за свой язык беспокойся, шут гороховый, а я молчать буду.
— Тогда договорились. Что бы ни случилось.
Она серьезно смотрит мне в глаза, думает о чем-то. У нее красивые и, что сейчас важнее, умные глаза. Да, она трепать языком не будет.