- Так-так, - сказал он, когда девушка закончила. – Значит, скорее всего, он реагирует на твои эмоции? Так?
- Так, - согласилась Леда.
- Замечательно, - кивнул Аластр. – С этого дня ты будешь каждый день докладывать мне о том, что с ним происходит. Видишь ли, это очень важно.
- Хорошо, я… я постараюсь, - удивившись такой просьбе, сказала Леда.
- Знаю, ты меня после вчерашнего, наверное, ненавидишь, - сказал, хмурясь, граф. – Я не намерен извиняться, просто знай – больше я тебя не трону до тех пор, пока ты сама этого не захочешь. Мне плевать на то, что из-за этого свадебный обряд нельзя считать действительным. Тебя такой расклад устроит?
- Устроит, - несмело улыбнулась Леда, а потом добавила неожиданно даже для самой себя. – Спасибо.
- Не за что, - как-то растерялся граф, а потом, собравшись, продолжил. – Жить будешь в той комнате, где сегодня ночевала. Лила и Бекка в твоем распоряжении, не жалей их. Из замка выходить можешь, но не покидай пределов крепостных стен. Все твои вещи тебе принесет Бекка, я уже послал ее за ними. Кошку твою она тоже заберет. Будет жить в хлеву, охранять его от крыс.
- А дом?… - несмело спросила Леда. – С домом моим что станет?
Граф нахмурился, а потом мотнул головой.
- Мне он не к чему. Как скажешь – так и сделаем. Скажешь спалить его до тла - спалим.
- Нет! – воскликнула в испуге Леда. – Не надо его сжигать!
- А я уж думал, что ты совсем покорная, - усмехнувшись, насмешливо сказал Аластр.
Леда тут же опустила глаза, поняв, что дала себе слишком много воли. Граф же сцепил руки в замок и поставил на них свой подбородок, упершись локтями в стол.
- Никто тебя здесь не обидит, - сказал он серьезно и строго. – Пусть только попробует. Я, как ты заметила, не слишком приятный в общении человек, но за своих людей готов перегрызть глотку любому. Так что поскорее определись, на чьей ты стороне, жертвенница Леда. Итак, что мне сделать с твоим домом? Сжечь тебя не устраивает, так что же тогда прикажешь?
- По… поселите туда кого-нибудь, у кого нет дома, - запнувшись, попросила девушка. – В городе много бездомных, так пусть станет на одного меньше…
- И ты предпочтешь отдать его совершенно незнакомому человеку? – удивился граф.
- Госпо… Аластр, - поправилась Леда, - если бы не незнакомые люди, я бы умерла с голоду в детстве…
- Как скажешь, - небрежно отмахнулся граф. – Пошлю кого-нибудь в город. Ты хочешь съездить и проверить позже, как устроится этот новый человек?
- Хочу, - нерешительно кивнула Леда, а потом, набравшись храбрости, спросила. – А… не могли бы вы мне объяснить все же, что вчера такое произошло?
- Понятия не имею, - покачал головой Аластр.
Он постарался сказать это естественно, но Леда знала – он лжет. Уж больно эта версия не вязалась с произошедшим вчера. Ей стало даже чуть обидно из-за того, что он пытается скормить ей столь очевидное вранье, но спорить она не стала.
«Ты должна быть благодарна ему, - подумала она. – Пускай делает что хочет, тебя это не касается. Просто живи и наслаждайся».
Хотела бы она верить в эти свои мысли, но в сердце у нее уже поселилось любопытство.
Часть 2. Тайна. Глава 3
Это случилось на седьмой день жизни Леды в замке.
Дни шли одинаковые, и под конец недели начали навевать скуку. Утром ее будила Лила – одевала, причесывала, помогала умыться и вела на завтрак. Завтрак всегда изобиловал приятными сюрпризами. Граф оказался любителем изысканных блюд, что Леду немного удивляло. Аластр вовсе не походил на гурмана, тем не менее абы что не ел. Вскоре к деликатесам пристрастилась и жертвенница – стоило только смириться с тем, что Аластр на нее постоянно хмуро пялился. После завтрака граф обычно задерживал девушку и спрашивал, как вел себя старинный медальон. Леда заученной фразой отвечала, что медальон молчал. Он и правда не подавал с той ночи признаков жизни, хотя Леду это скорее радовало, чем огорчало.
После короткого разговора жертвенница обычно шла заниматься «уроками хороших монер». Нанятая Аластром гувернантка – сухая пожилая женщина в напудренном парике и слишком ярко нарумяненными щеками – взялась за нее очень крепко и всерьез. Спустя пять дней Леда уже знала большую часть придворного этикета и научилась пристойно делать книксен. За этим следовал обед, на котором жертвенница опять наедалась до отвала и отправлялась в свою комнату - вышивать, шить или прясть что-нибудь. В этом уже не было необходимости, однако ей нравилась перспектива носить сделанные собственноручно платья. Граф ворчал, что она пустит по миру придворную швею, но та, кажется, ничего против Леденого увлечения не имела. Они мило побеседовали день на третий после переезда девушки в замок, и остались друг другом довольны.