- Передохнем немного, - сказал Аластр, опускаясь на пол и приваливаясь к стене спиной. – А потом пойдем внутрь.
- Может, дождемся подмоги от короля? – осторожно спросила Леда.
- К черту подмогу, - фыркнул граф. – Если они не приехали – значит застряли. Мы можем прождать здесь и день, и два, и три. Да, холод нам не страшен, зато у нас нечего есть. А умереть от голода мне не хочется.
- А что, внутри может оказаться накрытый стол? – удивляясь своей дерзости, спросила Леда.
- Нет, но внутри может оказаться бог, который поможет нам этот стол накрыть, - ловко парировал граф.
Крыть было нечем, и Леда тоже села к стене, прислонившись спиной к теплому камню. Пес, до этого обнюхивавший дверь, подошел к ней и лег, положив большую грустную голову на колени девушки. Леда осторожно коснулась его загривка, и собака подставила ей своя шею и уши, мол, чеши меня. Конечно, он не стал, как это обычно делают псы, валяться и подставлять живот, но от ласки не отказался.
«А ведь каких-то три дня назад я вздрагивала от одной мысли об этом чудовище, - подумала Леда. – Может, и в жизни моей все не так страшно? Может, просто стоит остановиться и разобраться? Поговорить уже наконец с графом, разобраться в том, как к нему относиться. Он ведь не плохой, на самом-то деле, человек. Одержимый, готовый идти по головам, но не плохой. Был бы плохой – не стал бы жизнь спасать».
- Какая умная девочка, - прошептал тихо-тихо медальон. – Однако чтобы стать свободной мало просто смириться или подумать над тем, что ты делаешь не так. Надо сражаться, девочка. Сражаться до победного конца.
- А если не знаешь, что делать? – спросила тихо Леда. – Если враг огромен и страшен а ты – маленькая и беззащитная.
- Тогда надо просто сражаться с двойным упорством, - зазвенел колокольчиком смеха Марта. – Ведь нет такого врага, которого нельзя было бы победить.
- Но ты ведь проиграл, - сказала озадаченно девушка.
- Поражения тоже бывают полезны, - сказал голос. – Потому что однажды свернув не туда ты это запомнишь, и больше так делать не будешь…
- Так это все же ты убил их всех? – спросила Леда, ощущая укол разочарования.
- Никто никого не убивал, - еле слышно отозвался медальон. – Все лож…
- Постой, я еще кое-что спросить хотела, - позвала Леда, но Март не откликнулся. Видимо, силы его иссякли.
Зато за дверью нечто зашевелилось. Осторожно девушка убрала со своих колен голову задремавшего пса и встала. Она подошла к золотым воротам и прислонилась к ним ухом, прислушалась. Внутри раскатывался периодически какой-то странный звук, похожий на тот, с каким ломался тонкий осенний лед, стоит на него наступить. К этому звуку добавлялся еще один – скрежетание. Изредка что-то за воротами шевелилось, жило. И это что-то явно было огромным, гигантским, исполинским, такие громкие звуки оно издавало.
Дверь вдруг скрипнула. Леда заметила, что медальон, свесившийся с ее шеи, уехал в сторону и прижимается своим боком к золоту. Скрип усилился и створки поползли вперед, открываясь. Леда вцепилась в край одной из них, но остановить ее не получилось. Тогда она в панике замерла прямо на пороге. Проснулся Аластр, проснулся пес, и все они с ужасом смотрели, как в глубине огромного зала поднимается от ужасающего скрипа ужасающе красивое, но очень злое нечто.
Часть 3. Упрямец. Глава 13
Каких-то пару минут Леда с ужасом разглядывала красивый зал. Ничего богаче и прекраснее она в жизни не видела. Стены украшали сростки кристаллов драгоценных камней, похожие на ощетинившихся разноцветных ежей. Пол устилали малахитовые и бирюзовые плиты, отшлифованные до зеркального блеска. Потолок уходил куда-то вверх и с него, будто сталактиты, свисали длинные, огромные кристаллы всех цветов и оттенков. А в центре, на постаменте, к которому вели хрустальные ступени, стоял огромный прозрачный сросток, внутри которого изогнулось живое тело.
Сквозь драгоценность Леда увидела угловатую фигуру божества и поняла, что скульптор, сделавший статую, что стояла в подвале Аластра, был полной бездарностью. Даже издалека было видно, как Март на самом деле красив. Смуглое лицо покрывали целые созвездия веснушек и родинок. Оранжевый простонародный кафтан, подпоясанный веревкой, только подчеркивал его красоту. Создавалось впечатление, что он спит. И сон его охраняло самое прекрасное чудовище на всем белом свете.