Словно свеча, размякшая от огня, кристалл начал плавиться. Потоки прозрачной, вязкой жижи стекали с постамента, застывая причудливыми каплями. Из тоннеля раздался скрежет когтей, и Леда в отчаянии прижалась к камню плотнее. Пес у ее ног зашелся испуганным скулежом. Март потихоньку освобождался из своей темницы. Вот его голова оказалась на свободе, и он хрипло, болезненно начал хватать ртом воздух, как пловец, слишком долго пробывший под водой. Скрежет когтей по плитам стал громче, он приближался. Вот бог выдернул из растворяющегося прозрачного кристалла руку и, блестя глазами цвета первой листвы вцепился в свой медальон. Из тоннеля вылетел, как пробка из бутылки, голем и припустился вперед. Аластр бежал следом, закидывая его камнями. Вот бог высвободил другую руку и вытянув ее в сторону голема, что-то выкрикнул на неизвестном Леде языке.
Ничего не произошло. Еще один крик, и голем начал замедляться. Пульсировавшая в нем энергия начала угасать. С каждым шагом двигался он все медленнее и медленнее, все с большим усилием переставлял свои суставчатые лапы. И вот он застыл, заскрежетав по полу пузом и кроша сапфир, из которого сотоял. Только глаза все еще неистово крутились в гладких глазницах.
Март вытащил из киселя ноги и буквально повис на Леде. Они вместе сделали пару неуклюжих шагов вперед, а потом древнее божество обессилено сползло на пол. В тот же миг от дверей раздался странный, резкий грохот и из тоннеля вылетело облако пыли. Гора затряслась, посыпались с потолка кристаллы, но вскоре все стихло. Зато в распахнутые ворота влетело добрых два десятка воинов с мечами наголо, облаженных в военную форму короля.
КОНЕЦ ЧАСТИ 3
Часть 4. Ворон, пес и кот. Глава 0
Стоило чуть улечься суматохе, Аластр отвел в сторонку десятника. Было видно, что граф очень и очень устал. Видно вымотала его вся эта беготня с големом. Потому Аластр прислонился к стене пещеры, выбрав место, чисто от сростков кристаллов.
Десятник оказался совсем молоденьким – на вид ему было лет двадцать. Низкого роста, щуплый, с редкими волосками пробивающихся усов над верхней губой, он вызывал некоторое удивление. Таких «мальчиков» даже в стражу-то не брали, что уж говорить о командование десятком. Однако колючие темные глаза парня смотрели на Аластра как на мальчишку, который еще «не понюхал пороха», и это графа ужасно раздражало.
- По кой вы вообще сюда сунулись? – спросил десятник, не прибегая к такой полезной штуке, как почтительное обращение. – Король же вроде писал вам: пока не подоспеет подмога - не входите.
- Случайно вышло, - поморщился граф. – Леда зачем-то к воротам прислонилась. Видимо пыталась послушать, как шевелится голем. Кто же знал, что от одного прикосновения медальона ворота откроются.
- Что ж ты ее не предупредил? – продолжил отповедь парень.
- Слушай ты, - вышел из себя Аластр. – Давай-ка ты не будешь учить меня как жить. Что сделано – то сделано. Открыли, вошли в пещеру, победили голема. Что тебе еще от нас надо? Или ты самоубийца, мечтающий болтаться в петле? Уймись. А если тебе хочется кого-то отчитать – вон, иди, надавай по рукам своим парням, которые выковыривают из стен камни.
- Пускай выковыривают, - махнул рукой десятник, которого не разозлила и не испугала тирада графа. – Ладно. Пес с тобой, граф. Но только при мне – никаких фокусов. Вадгрим велел тебя доставить в целости и сохранности, и чтобы ни волоска с твоей головы не упало, а ты весь исцарапанный и раненый. Вот где мы тебя лечить будем?
- Ишь ты, короля по имени? – удивился Аластр. – Кто ты такой, сукин сын?
- Ну Карлом меня кличут, - усмехнулся десятник. - Слышал может?
И только тогда Аластр заметил болтающийся на поясе у парня короткий меч. Высовывающаяся из ножен рукоять украшалась крупным рубином. Таких не носят простые десятники. Но Карл, настолько о нем слышал граф, простым десятником и не являлся.
- Слушал-слышал, - кивнул граф, еле заметно поморщившись. – Да только нос не задирай. Одно дело охотится на разбойников, и совсем другое - наше дело. Ни я со своими знаниями, не ты со своим прославленным искусство владения мечом этого голема бы не одолели. И перед Январь мы с тобой одинаково беспомощны.