- Латена, - спросила она, чуть-чуть придя в себя от шока, – чему… чему ты так радуешься?
Подружка лишь весело фыркнула и махнула рукой:
- Брось, неужто ты веришь в эти россказни?
- Это не россказни, это факты, - нахмурилась Леда. – Обе жены графа Аластра умерли, не прожив с ним в браке и года. Ладно бы одна, но две!
- Так не от абы чего умерли-то! – неуверенно решила поспорить Латена. – Первая, вроде, при родах скончалась, а вторая… да Январь с ней, со второй!
- Вторая с лестницы упала, - напомнила ей Леда. – А первая умерла в замке, когда, вдумайся, сам граф у нее роды принимал.
- Да брось, брось все эти дурные мысли, - замахала руками на нее Латена. – Граф ведь вон как медицину у нас в городе поднял! Чего такого в том, что он сведущ в таких делах?!
- А вторая, значит, просто так с лестницы упала? – не унималась Леда. – Просто вдруг взяла, да и свалилась. Хребет себе сломала, и пяти месяцев с графом не пожив?
- Ну а что, в жизни всякое бывает, - сказала наивно Латена. – Да ты сама подумай, что это были за девки? О первой ходили слухи, что ее граф чуть ли не с борделя забрал. Я вообще слышала, что в его замке она служила подстилкой всем и каждому. Уж его-то охальник-казначей точно не раз и не два лазал под ее юбку, зуб даю.
- Зато вторая, как я от тебя же слышала, была богатой сиротой, - парировала Леда. – И, надо сказать, сиротой с отличным образованием и воспитанием.
- Даже богатые сиротки падают с лестниц, - отмахнулась Латена. – Тем более с этой модой на каблуки. Я бы на твоем месте сейчас порхала от счастья, а не припоминала сопровождающие графа несчастья! Ты только подумай – балы, платья, музыка. Все, как ты мечтала! А главное – никаких жрецов.
Леда прикусила губу. Слова эти пробили брешь в пессимизме жертвенницы, и Латена прекрасно это понимала. Прищурившись, она грациозно обошла подругу и, приобняв ее за плечи, сказала.
- Вот ты, Леда, откажешься, и тебя тут же сцапает Мелунас. А подумай, как будет, если ты согласишься. Утром, вместо того, чтобы растапливать печь, дрожа от холода, ты проснешься в огромной теплой постели. Вместо того, чтобы умываться каждое утро снегом, ты будешь ополаскивать лицо нагретой слугами водой. Вместо того, чтобы месить тесто из скверной муки и жевать жесткий хлеб, ты будешь сидеть за столом и, серебряной вилочкой, кушать какие-нибудь деликатесы. И пряники твои, на каждый из которых ты копишь по два-три месяца, ты будешь отведывать когда тебе в голову взбредет! Да что там пряники – у богатых есть и торты, и пирожные, и всякие иностранные сладости о которых мы, Ледочка, и слыхом не слыхивали!
От мыслей о полном блюде вожделенных пряников, которые Леда любила пуще всего на свете, у девушки закружилась голова. Перспектива стать женой графа вдруг показалась ей не такой уж и страшной. Закралась предательская мыслишка – а вдруг Латена права. Вдруг графа просто преследуют неудачи. Чтобы хоть как-то отогнать эти мысли, она пробормотала:
- С чего это граф вообще задумал жениться на простолюдинке? В чему ему это?
- А у них в роду такая традиция – брать в жены сироту, - сказала небрежно Латена. – Причем не важно, из каких кругов. Богатые сироты у нас в городе кончились, вот, видать, за бедных принялся.
От этих слов у Леды внутри все сжалось. Кончились. Ведь именно кончились, не прожив после свадьбы и года. Иллюзия, навеянная россказнями подруги, растаяла как снег на жаре. Леду вдруг взяла обида на саму себя – расслабилась, забылась, напридумывала себе не весть что. И тогда она пустила в ход свой последний, самый весомый из всех, аргумент:
- Ладно, а что ты скажешь по поводу других слухах? Что ты скажешь о том, что он поклоняется мятежному Марту?
В глазах Латены мелькнул панический страх. Она тут же, отпустив плечи Леды, отошла от нее в сторонку. Они какое-то время молча смотрели друг на друга. Ощущая стыд за свои слова, Леда опустила голову. Она уже хотела открыть рот, чтобы извиниться перед подругой – ведь произносить имя мятежника всуе считалось очень дурным поступком, как вдруг кто-то постучал в дверь.