По мере роста количества информации и акций прямого действия мыслители того времени продолжали писать разрушающие каноны тексты по вопросу о положении животных. Во второй половине XIX века одной из наиболее значительных работ была книга Генри Солта21 1892 года под названием «Права животных в контексте социального прогресса». Выведя принципы прав животных и отвергнув любые формы жестокости, начиная обращением с домашними животными и заканчивая вивисекцией, автор книги внес огромную лепту в развитие наших размышлений об освобождении животных.
В начале 1900-х Лондон пережил серьезные беспорядки, известные как бунты из-за Дела коричневого пса22, чьи страдания в ходе нескольких экспериментов довели до сведения общественности две скандинавские студентки, изучавшие физиологию в медицинских колледжах Сити23. Эти две шведки — первые антививисекционисты в истории, работавшие под прикрытием — опубликовали книгу «Бойня ради науки», которая стала одним из первых наиболее значительных для движения против опытов на животных документов. Яркие описания происходившего даже сегодня душераздирающи, а в викторианские времена это вообще был фурор. Отрывок, приводимый ниже дает общее представление о том, что эти две шведки регулярно наблюдали в учебных аудиториях: животные (со вскрытыми брюшными полостями, извлеченными грудными клетками и органами) подвергались многочасовым экспериментам, зачастую без какой-либо анастезии, чтобы продемонстрировать очевидные признаки запредельных мук. Если после этого они выживали, их использовали в дальнейших опытах. Никого не волновало, что, по закону, на животном можно проводить только один эксперимент.
«Большую собаку, лежащую на спине на операционном столе, ввозят в аудиторию хирург и лаборант. Ноги собаки пристегнуты к столу, ее голова плотно зафиксирована, на морде тугой намордник. На ее шее сделан большой надрез, чтобы были видны гланды. Животное демонстрирует все признаки невыносимых страданий; оно борется, раз за разом пытаясь поднять тело над столом и предпринимает все новые попытки освободиться. Лектор, облаченный в окровавленный халат, закатал рукава и расслабленно покуривает трубку, неспешно разбираясь с электрической цепью для стимуляции, которая последует далее. Он то и дело отпускает смешные, на его взгляд, ремарки, которые получают высокие оценки его окружения.
Лектор вышел из комнаты. Когда он вернулся, собака начала с новой силой биться в конвульсиях всем телом. В этом нет ничего необычного; животных, похоже, ощущают присутствие истязателей задолго до того, как те дотрагиваются до них. Собаки, чьи головы закрыты таким образом, что они не в состоянии видеть, все равно явно испытывают ужас, когда чувствуют, что вивисекторы приближаются к ним.
Лектор описывал повседневные эксперименты на собаках в атмосфере веселья. Пищевод извлекли из тела, и еда падала на пол, вместо того, чтобы попадать в желудок. Собаки ели и ели – они были пугающе голодными — и очень удивлялись, что еда вываливается; они пробовали снова и получали тот же результат. Так продолжалось часами».
О бессмертном Коричневом Псе мы знаем, что это был терьер, у которого имелись шрамы от предыдущих операций. Его привязали к столу, вскрыли и били электротоком на протяжении получаса.
В 1903 году Национальное антививисекционное общество (NAVS)24 привлекло внимание общественности к страданиям коричневого пса и запустило волну дебатов на тему вивисекции. NAVS активно лоббировало принятия Закона о жестокости к животным, который был в силе без малого 100 лет. Стивен Колридж25, адвокат, вовлеченный в антививисекционные дела и почетный секретарь NAVS, с негодованием говорил: «Британская нация, учитывая присущую ей глубокую и непреходящую гуманность должна быть оскорблена тем, что происходит в таких логовах позора. Тысячам необоримых граждан необходимо освободить жертв из их клеток, раскрошить на атомы эти ужасные инструменты пыток и оставить на месте каждой лаборатории королевства руины».
Дело Коричневого Пса всколыхнуло общественное мнение об опытах на животных как никогда прежде. Появились серьезные антививисекционные настроения людей, желавших, чтобы эта порочная практика была вынесена за грань закона. Как ни печально, избранный Колриджем и другими влиятельными антививисекционистами его эпохи путь стал лишь одним из последовательных законодательных шагов, и следующая после Дела Коричневого Пса волна протестов пронеслась лишь семьдесят лет спустя. Если в 1903 году освободить пришлось бы всего 20.000 жертв лабораторий, то спустя 100 лет ежегодно около трех миллионов животных уничтожаются ежегодно только в Великобритании (на момент написания этих строк), и цифры продолжают неуклонно расти.