Ярко выраженную товарно-денежную форму имеют, например, отношения распределения по труду, но, как отмечали Э. Андрес и Л. Галкин, «в политэкономическом смысле отношения между обществом и работниками государственных предприятий и учреждений являются в значительной и, пожалуй, в не меньшей степени, чем любые другие отношения, товарными лишь по форме, но не по существу» [68]. Не являлись товарными в целом и отношения между государством и колхозами. Здесь мы имели дело с двумя формами одной и той же общественной собственности, отношения в пределах которой по своей внутренней природе, точно так же, как отношения между государственными предприятиями, были отношениями кооперации. На поверхности же они выступали как товарно-денежные. Однако надо иметь в виду, что «деньги, обращающиеся в социалистическом обществе, не являются деньгами в политико-экономическом смысле» [69]. Они выступают всеобщим эквивалентом непосредственно общественных продуктов, выражением овеществленного в них непосредственно общественного труда.
Таким образом, так называемые товарно-денежные отношения, хотя они и содержат в себе товарность как свой момент, нельзя было в целом считать товарными отношениями, существующими в дополнение к непосредственно общественным. И не случайно, что ни у К. Маркса, ни у Ф. Энгельса, ни у В.И. Ленина такой термин не встречается применительно к товарным отношениям. Тут же, то есть при социализме, речь могла идти лишь об особой разновидности непосредственно общественных отношений — непосредственно общественных отношениях, выступающих в товарно-денежных формах. За такими отношениями, непосредственно общественными в целом по содержанию и товарными по внешней видимости, и закрепился термин «товарно-денежные отношения». В Программе уже умиравшей КПСС (новая редакция) и то еще подчеркивалась необходимость «полнее использовать товарно-денежные отношения в соответствии с присущим им при социализме новым содержанием» [70]. Но их продолжали использовать противоположным образом, поэтому их новое непосредственно общественное содержание ослабевало, а товарность как их отрицательный момент усиливалась.
Считать товарно-денежные отношения товарными, что было характерно для так называемых экономистов-товарников, представителей ревизионистской концепции рыночного социализма, означало представлять себе экономику социализма соединением двух противоположных укладов, в одном из которых должны были бы действовать непосредственно общественные отношения, управляемые планом на основе закона потребительной стоимости, в другом — товарные, регулируемые рынком, законом стоимости. Подобное понимание социалистической экономики наиболее яркое воплощение получило в схеме теоретиков «рыночного социализма», пытавшихся совместить план и рынок и не отдававших себе отчета в том, что намечавшееся ими «будущее» социализма списано с прошлого, с переходного периода, в котором господствовала стихия рынка и плановые методы еще не подчинили себе рынок и тем самым еще не упразднили его. Отмежеваться от ревизионистской концепции «рыночного социализма» можно было только при условии понимания товарноденежных отношений как непосредственно общественных отношений, но содержащих в себе свою противоположность, адекватную их товарно-денежным формам.
В то же время подобное понимание в принципе позволяло «преодолеть и предубеждение относительно товарно-денежных отношений...» [71]. Все дело в таком применении данных отношений, при котором усиливалось бы новое, непосредственно общественное содержание экономики и ослаблялась товарность как отрицательный момент. Обеспечивать же «здоровое функционирование товарно-денежных отношений на социалистической основе...» [72], использование их в интересах укрепления и развития социализма после экономической реформы 1965 г. не удавалось, ибо приоритет был отдан противоположной тенденции.
Чтобы понять диалектическую суть постановки вопроса об использовании товарно-денежных отношений, надо было в то же время расстаться с поверхностными представлениями о том, что в старых товарно-денежных формах проявляет себя только новое, непосредственно общественное содержание, а старое, товарное, стоимостное полностью изжито. Нельзя было не видеть за этими формами и товарности как содержательного негативного момента, характерного для производственных отношений низшей фазы коммунизма. Однако неверно было бы полагать, что старое содержание проявляется только в старой форме, что отпечаток товарности несли на себе лишь некоторые отношения социализма, а другие его отношения, будучи социалистическими, от всех следов товарности были абсолютно свободны. Не был свободен от следов товарности и социалистический непосредственно общественный продукт. И хотя эти следы старого содержания не определяли целое, они не могли не проявляться в любой форме, как в старой, так и в новой.
68
Андрес Э., Галкин Л. Хозрасчетные отношения государственных предприятий в период строительства коммунизма. М., 1968. С. 26.