Хан Телебуга в 1288 г., по-видимому, не решился передать Андрею Александровичу великое княжение владимирское, но санкционировал отнятие Углича у Дмитрия Борисовича с передачей его сыну Федора Ростиславича и обмен Городецкого княжества Андрея на Ярославское княжество Федора. Таким образом Андрей получал более богатое в то время княжество, а Федор также остался в выигрыше, поскольку к менее выгодному по сравнению с Ярославским Городецкому княжеству добавлялось Углицкое[65].
Под следующим, 6787 (1289/90) годом в летописях встречаются два «ростовских» известия. В одном из них говорится, что «князь Дмитреи Ростовьскии нача вѣдати всю свою очиноу и ходилъ ко Кашиноу ратью»[66], в другом – что «сѣде Дмитрии Борисовичь в Ростовѣ; тогда же бѣ много татаръ в Ростовѣ, и изгнаша их вѣчьем, и ограбиша их; того же лѣта князь Костянтинъ иде въ Орду»[67]. Очевидно, что перед нами разные варианты сообщения об одном и том же событии – вокняжении Дмитрия Борисовича в Ростове. Но в известии 1286 г. о разделе княжений под «отчиной» Борисовичей имелись в виду как Ростовское, так и Углицкое княжества[68]. Следовательно, слова «нача ведати всю свою отчину» нужно рассматривать в качестве указания на то, что Дмитрий овладел как Угличем (который он утратил в 1288 г.), так и Ростовом. Поход же его на Кашин был составной частью похода великого князя Дмитрия Александровича против Михаила Ярославича Тверского, завершившегося миром у этого города[69].
Успехи Дмитрия в 1289 г., после того как годом ранее он лишился углицкого стола, объяснимы только как результат поддержки со стороны великого князя и Ногая. Татары, «умножившиеся» в Ростове с вокняжением Дмитрия, – это, очевидно, отряд, присланный для его поддержки Ногаем. Причиной восстания могли стать поборы, производившиеся татарами в качестве платы за оказываемую Дмитрию Борисовичу помощь. Поскольку в результате восстания пострадали татары Ногая, кары со стороны Волжской Орды ростовцам не последовало[70].
В 1293 г. Андрей Александрович, Федор Ростиславич, Дмитрий и Константин Борисовичи отправились в Волжскую Орду, после чего ее хан Тохта послал против Дмитрия Александровича и его союзников (главными из которых в тот момент был и Даниил Александрович Московский и Михаил Ярославич Тверской) войско под началом своего брата Тудана (Дюденя). Были взяты города Владимир, Суздаль, Муром, Юрьев, Переяславль, Коломна, Москва, Можайск, Волок, Дмитров, Углич[71]. Сразу после похода Дюденя, в начале 1294 г., в Переяславле сел Федор Ростиславич, а в Новгороде (в конце февраля) – Андрей Александрович[72]. Тогда же в Угличе князем стал Александр, сын Константина Борисовича[73]. Занятие князьями «проволжской» группировки переяславского и новгородского столов – это дележ владений побежденного Дмитрия Александровича. Если полагать, что Углич в 1293 г. продолжал принадлежать Дмитрию Борисовичу или был передан его брату Константину[74], посажение в нем после татарского похода нового князя выглядит нелогично. Перераспределение столов производилось в пользу князей, союзных Волжской Орде, но в 1293 г. в этом лагере находился не только Константин Борисович, но и его старший брат. Сомнение усиливает и упоминание Углича в списке городов, взятых Дюденем и союзными ему русскими князьями. В этом перечне города, находившиеся под властью Андрея Александровича и его союзников – Федора Ярославского и ростовских Борисовичей, отсутствуют, и это естественно: князья, шедшие вместе с войском Дюденя, не наводили татар на собственные владения; целью похода были княжества, принадлежавшие их противникам[75]. Следовательно, взятие Дюденем Углича следует признать свидетельством того, что в 1293 г. этот город входил во владения князей, ориентировавшихся на Ногая, и именно поэтому после похода там был посажен князь ростовской ветви – это также было одним из актов дележа владений побежденных. Поскольку и оба ростовских Борисовича, и Федор Ярославский (чей сын сидел в Угличе в 1288–1289 гг.), входили в победившую группировку, следует полагать, что Углич им в это время не принадлежал.
65
Б. М. Пудалов подверг сомнению мое предположение об обмене в 1288 г. Андрея и Федора княжествами (впервые об этом написано в статье: Горский A.A. Политическая борьба на Руси в конце XIII века и отношения с Ордой // Отечественная история. 1996. № 3. С. 76–77) на основании того, что «вокняжение Федора Ростиславича в Городце не удается подтвердить историческими источниками. В 1294 г. Городец определенно принадлежал Андрею Александровичу, а Федор Ростиславич тогда же княжил в Ярославле» (Пудалов Б. М. Русские земли Среднего Поволжья (вторая треть XIII – первая треть XIV в.). Нижний Новгород, 2004. С. 153, примеч. 80). Утверждение это вызывает по меньшей мере удивление. О вокняжении Андрея в Ярославле и сына Федора в Угличе в 1288 г. имеются прямые летописные известия. Под 1294 г. мы располагаем прямым известием не о «княжении», а о
69
См.: ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 1. С. 247; Т. 6. Вып. 1. Стб. 361; Т. 15. Вып. 1. Пг., 1922. Стб. 34 (Рогожский летописец); Т. 18. С. 81; НiЛ. М.; Л., 1950. С. 326; Приселков М. Д. Троицкая летопись. С. 344. Сообщение о походе Дмитрия Александровича на Тверское княжество дошло в трех вариантах. При этом его новгородский вариант, содержащийся в НГЛ, Новгородской IV и Софийской I летописях, датирует это событие 6797 г., тверской (Рогожский летописец) – 6796, а Троицкая и Симеоновская летописи – 6795. Последняя датировка вряд ли содержалась в т. н. «великокняжеском своде 1305 г.» – протографе Лаврентьевской и Троицкой летописей (см. об этом: Лурье Я. С. Генеалогическая схема летописей XI–XVI вв., включенных в «Словарь книжников и книжности Древней Руси» // ТОДРЛ. Т. 40. Л., 1985. С. 196, 198), т. к. в Лаврентьевской летописи (наиболее ранней из сохранивших текст этого свода) известия о походе Дмитрия под 6795 г. нет (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 483; неясно, стояло ли оно там под одним из последующих годов или отсутствовало вовсе, поскольку статьи последующих лет приходятся на утраченный в Лаврентьевском списке лист). Тверской рассказ наиболее подробен, именно из него ясно, что поход Дмитрия Александровича на Тверское княжество и поход Дмитрия Борисовича на Кашин (в Новгородской IV и Софийской I упоминающиеся раздельно) – одно и то же, так как Дмитрий Борисович назван среди участников похода великого князя, а Кашин – в качестве города, подвергшегося осаде. Но датировки Рогожского летописца за конец XIII – начало XIV в. во многих случаях неточны. Между тем в Новгородской IV и Софийской I летописях 6797 годом датированы два текстуально не связанных между собой, но говорящих об одном и том же событии известия: новгородское – о походе Дмитрия Александровича «къ Тфери» и ростовское – об овладении Дмитрием Борисовичем своей «отчиной» и его походе к Кашину. Следовательно, на 6797 г. указывают два независимых летописных источника – новгородский и ростовский (оба придерживались мартовского стиля). По этой причине верной следует признать датировку похода Дмитрия Александровича против Михаила Тверского 1289 годом.
70
Скорее всего, именно присутствие в Северо-Восточной Руси ордынского воинского контингента вынудило Андрея Александровича в том же 1289 г. выступить в союзе с Дмитрием против Михаила Тверского (он участвовал в походе на Кашин – ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 34).
71
ПСРЛ. Т. 18. С. 82; Т. 4. Ч. 1. Вып. 1. С. 248; Насонов А. Н. Монголы и Русь. М.; Л., 1940. С. 75–77.
72
Тамже. Т. 18. С. 83; Приселков М. Д. Троицкая летопись. С. 346–347.0 дате см.: Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. М., 1963. С. 290.
74
Последнее предполагали A.B. Экземплярский и В. А. Кучкин (Экземплярский A.B. Указ. соч. Т. 2. С. 130–131; Кучкин В. А. Формирование… С. 120).
75
Перечень одиннадцати взятых городов определенно присутствовал в «своде 1305 г.», и его достоверность не вызывает сомнений (см.: Горский A.A. Политическая борьба на Руси в конце XIII века… С. 88, примеч. 54).