— Келинда! — Скрипучий голос дяди вывел её из грез. Кея вздохнула и повернулась к дяде. Она тысячу раз просила не называть её Келиндой. Это имя звучало слишком сухо и официально. Пусть оставит его для официальных приёмов, а ей вернёт более ласковое папино «Кея». Отца убили, когда ей было шесть лет. И она ярко помнила его голос, мягкую бороду, в которую любила зарываться лицом, а ещё запах канцелярской краски. Но это было слишком давно. Она почти уже не чувствовала боли, разговаривая о нём. А дядя продолжал. — Ты, дорогая, надеюсь, не забыла, что через неделю я устраиваю бал и это твой первый выход в свет? — Кея кивнула. Она не забыла. — Подготовься к нему хорошо. Лучшие парикмахеры и модистки в твоём распоряжении.
— Спасибо, дядя, я очень тебе благодарна. — Кея действительно была ему благодарна. Она даже радовалась бы предстоящему балу, если бы не ложка дёгтя от Саймона. Неужели, дядя действительно хочет поскорее выдать её замуж? Ах, лучше бы этот план сорвался! Хотя, впрочем, какая теперь разница? Пока дядя её опекун и ещё целых два года будет её опекуном, он всё равно рано или поздно успеет найти ей жениха. Ей остаётся только принять его волю и надеяться, что жених — не лысый и ему не семьдесят лет. Как было бы проще, если бы Сай предложил убежать с ним и пожениться в ближайшей свадебной канцелярии! Но он печётся о ней и об её наследстве. Говорит, что она тогда всё потеряет, а он не хочет рисковать её будущностью. Мало ли что может с ним случиться. Но зачем ей наследство? Ведь Саймон сам говорил, что дела у них с отцом идут в гору, и они собираются открывать ещё одну мясную лавочку. Неужели несколько лавочек не прокормят их двоих. Неужели она так много ест? Ей совсем не нужны все эти наряды и дорогие безделушки, которые покупает ей дядя. Она может прожить и без них — главное, чтобы Сай был рядом.
Вечером перед балом у неё не было ни минуточки, чтобы увидеть Саймона. Наверное, он зря ждал её в укромном месте. Но Кея не могла отлучиться даже, чтобы предупредить его. Причёсывание, одевание, нотации дяди — ни секунды она сегодня не принадлежала к себе. Ах, как она ждала этот первый бал, как грезила о нём! Но слова любимого охладили пыл. Если бы только он сегодня был рядом! Кея, казалось, всё отдала — лишь бы иметь возможность танцевать с Саймоном, видеть его постоянно и встречаться не урывками, а каждый день. Но высший свет неумолим. И как её угораздило родиться дочерью правящего лорда? Кея вздохнула и тут же ойкнула, когда корсет больно впился в рёбра.
— Келинда, ты готова? — Дядя, одетый по последней гарлетонской моде, заглянул в комнату.
— Да, дядюшка. — Кея осмотрела себя в зеркало. Розовое платье из илдонского шёлка очень шло ей, подчёркивая красоту белоснежного лица и золотистых локонов, в сложной причёске, спадавших на плечи. Но она тут же отвернулась. Что ей эта красота, если её не видит Сай?
— Ты прекрасно выглядишь! — Дядя посмотрел на неё с нескрываемым удовольствием.
Кея подала ему руку, и они проследовали вниз по лестнице к парадной зале. Музыка стихла. Дядюшка открыл дверь, и они вошли. Кея подняла голову, чтобы осмотреть зал, и тут же опустила, покраснев. Все взгляды были устремлены на неё. В них читалась и зависть, и восторг, и удивление, и восхищение. Мистер Друфарс сполна наслаждался этой минутой, не замечая, что племяннице не по себе. Потом был подан сигнал к балу. Музыка заиграла снова. Начались танцы.
Кея не успела оглянуться, как её бальная книжка была исписана до самой последней страницы. Она была бы и рада не танцевать, но подходящей причины для отказа не нашлось. Да и стоять в одиночестве, разглядывая резьбу на колонне, ей совсем не хотелось, ведь она почти никого не знала на балу. Не с кем было поговорить по душам или обсудить последние новости. Наверное, в том, что у неё нет подруг, была отчасти и заслуга дяди. Он считал, что общаться ей подобает только с детьми из знатнейших родов Гарлетона. Но ни с кем из них, у неё не сложилось дружеских отношений. Да и зачем ей подруги — у неё с детства был Саймон. Они делились новостями, рассказывали друг другу все тайны и секреты. Он приходил с отцом почти каждый день, и пока отец болтал с кухаркой, а та расплачивалась за мясо, они играли в саду. Кея сама не поняла, как любовь выросла из дружбы, просто в один ясный солнечный день, Сай сказал, что любит её, и всегда будет любить. Им тогда было по шестнадцать. А она? Разумеется, она его тоже любит и будет любить всю жизнь! А как же иначе?