— Как же… Батька Махно. Слава шумная гуляла когда-то за ним. — Усмешка широко растянула коменданту рот. — А ты… сбежал от батьки?
Дрогнули у Ильи ресницы.
— Та не… Махно сам еле-еле ноги унес. А мы — кто куда. Я и подался на Салыцину. И тут прихватил… До самого двадцать второго года коммунии кишки выпускали.
— Гм, интересно-Часто, часто запыхтел комендант. Разгоняя дым, спросил:
— А чекисты интересовались вами?
— Нюхали. Война, наверно, помешала…
Илья Качура совсем освоился в топком кресле. На манер хозяина, откинувшись, уложил ногу на ногу. Комендант оказался свойским — щедрый, разговорчивый. Жаль, что он, Илья, сам тогда отступился, обиженный, не повторил приглашения. Человек в самом деле занятой. Надо было приглашать еще и безо всяких посредников, того щенка Вальтера и забулдыги Бекера. Давно бы отношения между ними прояснились, окрепли. Вольнее работалось бы.
— Частенько вспоминаете свою бурную молодость, а, господин Качура?
Усмехаясь, разглаживал Илья каштановые усики; навстречу комендантской руке потянулся к пепельнице» черепахе, сощелкивая с сигары белый бугорок пепла.
— Бывает… А когда еще за стопочкой — и вовсе. Откинув светлочубую голову, щурясь, Илья оглядывал мраморную купальщицу на письменном приборе.
— А кто атаманил тут… на Салу?
— Та был… пан Терновский такой. Самый рожак этой станицы. Имение его вон за речкой… — Илья пыхнул дымом. — И не думал и не гадал, что приживусь тут… Случай помог. Бегал, скрывался в камышах, как зверь… Забрел на огонек — ну и… Словом, мир не без добрых людей, как у нас кажуть. И вот прижился. На родину и не тянуло. Все тут нашел: и дом, и семью… Что же мы так?.. Для таковского разговору можно найти место более подходящее. Не побрезгуйте, заскочите в свободный вечерок. На житье-бытье глянете… Никак, третий месяц бок о бок ломаем. А?
Из клубов дыма — опять вопрос:
— Вы в чудо верите, господин Качура?
— В чудо?
— Да. Открылась бы сейчас вот эта дверь и вошел… пан Терновский, а?
Беспокойно задвигался Илья в кресле. Пересилив себя, улыбнулся криво:
— Шуткуете, господин комендант. С того света у нас не ворочаются.
— О! Вы к тому же и закоренелый большевик, господин Качура.
Сошлись брови у Ильи.
— Зарубали его. Вот под Дубовкой, станица такая есть на Салу. На моих глазах.
— На ваших глазах, говорите?
В голосе коменданта больше удивления, чем интереса.
— Ну да… До самого последку не расставались. А срубал его тоже станичный… Беркут. Муж этой самой… учительницы. Теперь он ого! Четыре шпалы… Не то ромб. Шишка у большевиков заметная.
Мягко, мелодично запел телефон. Комендант поднес к уху трубку; отвечая что-то по-своему, свободной рукой выдвигал по очереди ящики стола. Из нижнего достал синюю папку, развязал шелковые тесемки.
Глаза у Ильи округлились — угадал свой «земельный проект». По голосу и выражению видимой части лица коменданта догадался, что он говорит с каким-то высоким чином. «Наверно, с Зимниками», — подумал, впервые в жизни досадуя, что не понимает чужую речь.
Опуская трубку, комендант удивился:
— Покойник, выходит… Гм. Потряс папкой, погасла усмешка.
— Я познакомился с этим… вашим… э-э…. «земельным проектом». Бургомистра уже вызывал… Вы не поняли, господин Качура, германский «новый порядок в Европе». Землю делить и раздавать русским крестьянам мы не будем. Единственный ее хозяин — немцы. Великая нация! Русские… обязаны работать на ней. Только работать.
Начальник полиции глазом не успел моргнуть, как комендант разорвал пополам их месячный коллективный «труд» и бросил в плетенную из чакана мусорницу. Сказал четко, размеренно:
— И впредь подателей подобных «проектов» буду выводить на площадь и снимать порты. Да, да. И еще… — А оконные переплеты отразились в черных стеклах очков. — Самоуправничаете, господин Качура. Вы держите под стражей два лучших дома в станице. Нагнали полный двор скота, лошадей. Не знаю, для какой цели… Еще раз повторяю: хозяин в станице я. Дома очистить. Один приготовить для проезжих господ офицеров. И другой — для немецких солдат. Скот и лошадей вернете колхозам… по хуторам. Откуда угоняли. Илья вытер папахой лоб.
— Надеюсь, вы меня поняли, господин Качура? Оттолкнувшись о подлокотники, комендант поднялся на ноги. Пыхтя сигарой, долго глядел в окно. Не поворачиваясь, приказал:
— Заложников арестуете сегодня ночью. Утром доложите. Десятым впишите… Качуру Леонида.
Выпала из рук Ильи папаха.
Глава тридцать четвертая