Мурашки полезли у Леньки по голым рукам от дурного предчувствия.
— Ты чего?..
— Вставай. С Андреем беда… Это его полицаи шукають.
— Ну? ну?
— Раненый… в ногу и еще куда-то… Под яром нашли его. Возле нас. Татьяна… агрономша вон, утей из Салу выгоняла и натолкнулась. Лежал, стонал… И пить просил…
Вскочил Ленька с кровати. Тряс и без того перепуганного мальчишку:
— Зараз, зараз где он?!
— Да у Татьяны. В кухню напока затащили. Она и ногу перевязала ему. Вот тут, в ляжке… Правая, кажись. А Молчун за тобой послал.
Ленька не слушал Карася. Штаны натянул сразу, а вот с рубашкой… Скаталась комом, черт! Надел кое-как. Куртку вельветовую застегивал уже на бегу.
Глава тридцать восьмая
Так и не уснула больше Анюта. Ворочалась в душной перине, задыхалась; успокоится, найдет удобное место и будто станет дремать, в голову — страхи один другого немыслимее и ужаснее. И всё — Ленька, младший. То он посреди Кандыбина плеса: бьется, бьется об воду, тянется красными ручонками и зовет на помощь… Оторвется от подушки, дышит открытым ртом, придерживая рукой сердце, готовое выпрыгнуть из груди. А через время… Яркий солнечный день… Ленька, опять мальцом, сидит посреди дороги, копается в пыли, а из проулка — бричка… Кони в мыле, наметом… Вот-вот их оскаленные морды… А у нее ноги отнялись, с места не сдвинется. Кричать — голоса нет…
Не чаяла, когда пробьется за окном заря. Оделась на ощупь, вышла на веранду. Первое, что увидала, открыв дверь, развороченную пустую кровать. Сроду Ленька аккуратный, не в пример Никите. А тут — одеяло на полу, подушка, смятая, в ногах… Выглянула во двор, где к столбу прибит умывальник: нет. На цепке и кухня. Подошла осторожно к постели, опустила на тюфяк руки. Холодный, застыл. Чувствовала, как по рукам вливается и в нее этот холод… Обессиленная внезапной слабостью, вступившей в ноги, присела на кровать, ткнулась подбородком в подушку. Бездумно уставилась на дощатые балясины веранды. Прошло оцепенение; почему-то сперва подумала не о том, куда девался сын, а с горечью упрекала себя за то, что прослушала, как он собирался. По всему, торопился…
По улице, со стороны площади, четкий перещелк копыт. Ближе, ближе.-.. Сгребла в охапку постель. Заметалась по веранде, не зная, что делать, — думала, скачет Никита. (Муж верхом не ездит.) «Скажу, отослала… За тачкой, до соседей… Нет. Камыш бить в Сал. Катушок укрыть… Вам же с отцом некогда. Так вот сами мы…» — вихрем пронеслось в голове.
Верховой пробежал мимо. Вздохнула с облегчением. Теперь она знала, что делать на случай, если кто-нибудь и на самом деле явится из них. Сбегая по ступенькам, вспоминала, где резак. Позавчера Ленька резал в ярах бурьян для коз. Кажется, там, в сарае.
Утренняя заря с трудом рассасывала за садами сырую наволочь. С вечера небо было чистое, звездное. А с полуночи, видать, низовой ветерок нагнал с Приазовья холодных облаков. В проталинах зеленело предрассветное небо; попадались кое-где и блестки звезд. Подул ветерок. Анюта потуже завязала пуховый платок, на все пуговицы застегнула телогрейку. Сперва выпустила птицу, потом направилась в сарай. Резак — небольшая коса на коротком черенке — висел на гвозде, на своем обычном месте. Огляделась: куда бы приткнуть его, сховать? Вышла за баз. Обомлела; Ленька! Поднимаясь на цыпочки, он заталкивал что-то под стреху сарая. На треск камышины под ее ногами оглянулся резко.
Она, делая вид, что ничего не заметила, напустилась на сына:
— Чего рань такую схватился? Корову не доила еще… И сама отгоню. Все одно до людей зайти мне нужно.
Отряхивая ладони, Ленька подходил вразвалку. Взгляд настороженный.
— Какая же рань… утро. Это тучи, так и кажется… По глазам его поняла, что он не верит ей. Осерчала пуще:
— Ступай ложись! Завтракать разбужу. Повернулась и хотела уходить, но Ленька остановил:
— Мам, погоди…
Екнуло сердце от недобрых предчувствий; со страхом ожидала, что скажет. Но Ленька тянул и говорил явно не то:
— Ты куда это собралась с ним?
— С кем? А-а…
Вертела в руке резак, схитрила удачно:
— Да думка, за канавой чернобыльцу набить. По холодку пока…
Взял Ленька его, провел по острию пальцем.
— Поточить бы нужно… — Откинул к плетню. Кивая в сторону дома, спросил: — Отец спит?
— Со вчерашнего дня… Ни того, ни другого. Где черти таскають?
— Куда же ты, погоди.
— Ну, что тебе?
Глядела во встревоженные глаза сына, молола, сама не зная что:
— Опара там, на оладьи подбила. Пойду я…