— Негоже такое дело в смех превращать. Фашист, он и Распутиным не побрезговал бы. Тут взять свое, чтобы в глаза не лезло. Сирота. Мать померла, отца тоже нету. Только не в шахтах привалило, как есть, а к примеру… работал инженером на шахте, в тридцать восьмом арестовало Чека… И поныне. Коротко, запоминается, а не подкопаешься.
На том и согласились. Решили, что пойдет Вера с Ленькой завтра с утра. Андрей попробует стать в наружную охрану комендатуры. Вход в комендатуру по пропускам. А с пропусками волокита: сперва нужно до-биться к Вальтеру, через него получить пропуск у коменданта, а потом уже идти к нему на прием. На крыльце бессменно с утра до вечера похаживает толстый рыжеусый баварец, который проверяет эти пропуска. Его-то и надо Андрею уговорить…
Прикурил сигарету, только собрался повернуть — увидал. Вера в белом, яркими, крупными цветами, платье, в белых тапочках. Косы копной уложены. Брови и ресницы подведены черным, и губы чем-то тронуты. «Кусает», — присмотревшись, догадался Андрей. По вздутой голубой жилке на тонкой шее и опущенным рукам понял, чего стоит ей этот маскарад. Подбодрил ее взглядом и улыбкой: ничего, мол, хорошо.
Перегородив вход в калитку, Андрей выслушал Леньку. Посоветовал ему:
— Не пори горячку. Ты приятель господина лейтенанта. Просьбу его выполняешь. И больше важности…
С крыльца сошел брюхатый рыжеусый баварец. Андрей объяснил ему по-немецки, что этот молодой пан — сын начальника полиции. Ему нужен господин лейтенант. Привел машинистку. Да, господин лейтенант знает. Просил сам на днях подыскать хорошенькую «пани, вместо пани Софи.
Баварец, оттопырив толстую, мокрую губу, щурился, оглядывая с ног до головы Веру, и совсем по-домашнему кивал головой, соглашался. Неуклюже посторонился, пропуская их; все тем же взглядом проводил ее до самой двери.
Шла Вера по длинному узкому коридору, и у нее было такое ощущение, будто к лицу прилипла паутина. Раз и другой провела холодными негнущимися ладонями по щекам. «Какие гадкие глаза у этого немца, — подумала с отвращением. — Смотрел, вроде голая я…»
Зеленым, невызревшим женским чутьем она понимала, что успех этой затеи зависит от того, понравится она им или нет. Потому и вертелась битый час в горнице перед зеркалом. А первая встреча с настоящим врагом, баварцем, утвердила в ней еще больше это чувство — она понравилась ему. Из-за того и пропустил. Но взгляд… И тут же, впервые в жизни, она открыла для себя что-то новое, ранее неизвестное — гадкое, грязное… Ни Мишка, ни Ленька на нее так не смотрели.
У дверей приемной, в полутьме, Ленька сдавил Вере локоть, ткнулся в самое ухо:
— Не робей.
Она вся застыла от страха, но пока открывалась дверь, успела куснуть губы.
Просторная комната полна зеленого шумного света — он вливается из палисадника в раскрытые окна. За дальним столиком сидел черноволосый немец. Вера узнала в нем офицера, который прощался тогда с Мишкой у ка-литки. Такой же зеленый свет, что на стенах, потолке, шевелился на его белой шелковой сорочке, смуглой длиннопалой кисти, подпиравшей голову.
Увидал их Вальтер, вскочил. Легким поклоном, прося извинения, сорвал со спинки стула орластый мундир. Неуловимо быстро пробежал пальцами по оловянным пуговицам.
— Господин лейтенант, вы звонили моему отцу в полицию… господину Качуре…
Вальтер перевел взгляд с Веры на Леньку. Нахмурился. Глубоко посаженные темновекие глаза его, только что не знавшие, куда деться от смущения, вдруг потвердели.
— Вы сын господина Качуры? Полицейский?
— Нет, то старший брат, — насильно улыбнулся Ленька, пораженный внезапной переменой в лице офицера. Сбитый с толку, договорил уже не так и не то, с чем шел до этой двери: — Машинистку вам… Звонили вы… Вот, пожалуйста.
— Пани согласна у нас работать?
В голосе немца Вера почувствовала больше удивления, — чем недоверия. Ответила слабой улыбкой.
Захлопнув книгу, Вальтер вышел из-за стола. Остановился перед Ленькой, похрустывая за спиной пальцами. Вопросительно взглянул на Веру.
Ленька догадался, подсказал:
— Пани Вера, господин лейтенант.
— Пани Вера жена вам или сестра?
— Да нет… — Ленька, заливаясь краской, переступил с ноги на ногу. — Одна она… Работа нужна. Отец погиб от большевиков. Инженером был.
Глядя на Веру, офицер сказал:
— Хорошо. Пан Качура может быть свободен.
Не шел Ленька по коридору, а летел, радуясь, что все обошлось так просто. Улыбнулся баварцу, подмигнул Андрею, все так же вышагивающему вдоль частокола. А прошла горячка, остыл, понял с ужасом, на что пошла Вера. Присел на ступеньки почты, чтобы видна была калитка комендатуры.