Осторожно, как что-то очень хрупкое, взял Вальтер ее руку. Заглянул в посуровевшие глаза, сказал, как бы извиняясь:
— Вы любите свою Россию.
Вера взялась свободной рукой за щеколду.
— Как и вы… свою Германию, Рейн… Спокойной ночи…
Вальтер не пустил руку.
— Обидел я вас, пани Вера. Россия для меня… Вы смеетесь?
Вытащила Вера шпильку из волос — тяжелым узлом рухнула коса на грудь. Растирая мягкий конец ее в пальцах, спросила кокетливо:
— Господин лейтенант, вы всегда так любезны с дамами?
— Что пани Вера имеет сказать?
Взял в рот сигарету лейтенант, приготовил и зажигалку, но не прикуривал, ждал ответа. Белым крестом выделялся на фуражке распятый орел с зажатым в лапах шариком — Землей, такой крест белел и на груди. Вера с трудом осилила себя, чтобы не отвести глаза от этих ненавистных отметин, но голос прозвучал правдиво, когда она уличила Вальтера:
— На днях вы предлагали машину одной даме. Хотели подвезти ее. Скажете, неправда? Ага, ага, поймались!
— Это мадам Беркутова.
— Какая, что на допрос вызывали?
— Пани Вера скоро забыла свою учительницу.
Сухо щелкнула зажигалка. Вера вздрогнула, выронив косу; глянула на лавочку — сесть вдруг захотелось. И села бы, наверно, если бы Вальтер, целуя ей руку, не попрощался:
— Спокойной ночи, пани… До завтра.
Будто кнутом по лицу отстегали. Взялась за щеколду; вдруг почувствовала чью-то тяжелую холодную руку на своей.
— Ой! — вскрикнула слабо.
— Не пугайся… пани Вера.
Мишка! Чужое лицо, с чужой страшной усмешкой…
— В тень войди… увидят еще…
— Гм, а тебе кого бояться?
Лунный свет не пробивался ему в глаза, высветлил высокий крепкий лоб, нос, подбородок. Вместо глаз — темные провалы. Черная тень от носа закрывает половину рта. Другая половина, что на свету, усмехается дерзко.
— Заменила Соньку… Марками получаешь? Вера слепо искала щеколду и не могла найти.
Глава девятая
Наутро Вера нашла у себя в столике маленький плоский пистолет; к нему несколько совсем крохотных медных патрончиков. В записке Вальтер сообщает, что он неожиданно отлучается из станицы на три-четыре дня. Если пани Вера не раздумала, он ее научит стрелять по возвращении. К пистолету Вера не притронулась, положила туда и записку, а стол заперла. Долго сидела, сдавив пальцами виски, удивленная и испуганная. Зачем это он? Вчера она пошутила. Вздрогнула от скрипа двери. На пороге — Франц.
— Пани Вера скучает?
Выбрит, напомажен, надушен. Вера впервые заметила, что у него один верхний зуб темный — видать, испортился от сладкого. Волосы светлые, с рыжиной, вьющиеся и густые-густые. И Мишка такой же крепкошеий сильный. Огнем взялось все внутри: вспомнила вчерашнюю встречу возле калитки… Хотела заложить в машинку чистые листы, а пальцы не слушались.
— Пани Вера, бросайте занятие… Мозоли только набивать на эти пальчики.
Покосился на дверь, будто боялся, кто войдет, спросил:
— Пани Вера, вы не знаете, в станице проживает одна особа… Беркутова? Сын у ней…
По деревянному полу коридора частый топот каблучков. Франц выпрямился по-солдатски.
В дверях встала Соня Першина. Синие в обтяжку брюки, гарусная нежно-алая кофта с овальным глубоким вырезом вокруг шеи и короткими рукавчиками открывали для глаз всю ее округлую, женственную фигурку. От утреннего воздуха у нее рдели уши. Чуть выделялись цветом от белых локтей тонкие кисти рук. Взялась за верх двери, устало выгнувшись, глядела на Франца полунасмешливо-полуревниво.
— Барон, где же ваша честь офицера?
— Пани Софи… Еще и трех минут не прошло.
Не взглянув на Веру, Соня повернулась и медленно, с достоинством пошла назад по коридору. У Франца разбежались глаза.
— Прошу прощения, пани Вера, я потом…
В окно Вера видела, как они проехали на велосипедах вдоль палисадника и свернули на дорогу к сальскому мосту.
Весь день не находила Вера себе места. Что хотел он спросить? В конце концов решила, что не Мишка его интересовал, а старший брат. И все дело — в Соне. (Как и все в станице, она знала слухи, связанные с Соней и летчиком, Беркутовым-старшим. Петра она видела на карточках. С Мишкой у них сходного в лице нет.) Что же? Если немцу очень хочется собрать сплетни, она их передаст ему. Ей, Вере, ни холодно ни жарко. Но они могут быть зацепкой — от Петра Беркутова не так уж трудно перейти к Мишке Беркутову.