— Чего это он поперся туда?
Хозяйка обидчиво поджала бескровные губы.
— Дело молодое… Девки же там…
— А ушел когда?
— Вот-вот толечко.
Никита решил подождать. Закуривая, присел на сухое корневище возле погребка. «Нашел девчат, — усмехнулся. — Ну Верка еще так-сяк, а Галка?.. Посмеюсь над ним…» Вдруг вспомнил, что у Андрея нынче день свободный перед ночным дежурством. Глянув на солнце, вышел за калитку.
По сути, чего такого произошло? В ранний час человека не оказалось дома, к которому ты заглянул так, от нечего делать. Предупредил бы с вечера, гляди, и ждал. В ушах отдавались слова, сказанные Ганочкой: «Дело молодое, звесное…» Еще бы не известное Никите — сам бегает к девкам. Каждый свободный час если не у Картав-ки, так у кого-нибудь еще… Правда, у него, как и у всех, подобные свидания с вечера. А тут — утром, ни свет ни заря. Что за нужда?
Ломая голову, не заметил, как и подошел к воротам полиции. Тянул сигарету часто-часто, будто торопился выкурить. Припекло пальцы. Хлопнул окурок об землю, ни с того ни с сего, казалось бы, саданул ногой в калитку. Наблюдавший с крыльца часовой, подмигивая, спросил:
— Переложил вчерась али недобрал?
Недобро сверкнули глаза у Никиты. Не утруждая рук, еще яростнее двинул ногой калитку. По ступенькам поднимался важно, чинно, давал этим понять олуху царя небесного, что с ним, молодым паном Качурой, не всякому так вольно позволено разговаривать.
Часовой, подбираясь, ругал мысленно себя за то, что встрял. Заглаживая вину, уже вслед сказал:
— А тут вас спрашивали, господин Качура. Никита остановился. Правая рука, избочась, легла на кобуру. Стоял посреди веранды вполоборота; глядел под ноги себе, ждал, что скажут ему еще. Не дождавшись, взглянул строго часовому в заросшее лицо.
Тот спохватился. Поддернув плечом винтовочный ремень, пояснил:
— Парень хуторной. Кабы не дружок… Да зараз в караулке он.
— С нового набора?
— Да ото ж…
Сдвинутые до этого зло брови Никиты шевельнулись, но не встали на место. На лице появилась озабоченность. Шел к флигельку, приткнувшемуся к конюшне в заднем конце двора, перебирая в памяти школьных знакомых из хуторов. По скрипучим полусгнившим порожкам поднялся бегом. Расправляя под ремнем складки на гимнастерке, рывком открыл дверь. «Кто такой?» — думал мучительно. И еще не разглядел со света как следует парня, сидевшего на койке, но холодком дунуло в лицо. Да, это он, Сенька. Глаза их встретились. Глядели оба не моргая, выжидающе. И оба разом отвернулись. Сенька опять стал пришивать к рубахе пуговицу, а Никита, двигая ноздрями, как сазан жабрами, оглядывал койки. Большинство коек были пустые. Человек пять спали — сменились утром. Чтобы это было не явным отступлением, Никита прошел, заглядывая каждому спящему в лицо, будто искал кого. Не найдя, чертыхнулся и вышел, сердито хлопнув за собой дверью.
Конечно, интересовался им он, Сенька. Но зачем? Помириться? И Никита с облегчением почувствовал, что помириться он бы мог. Сказывалась и многолетняя дружба, жизнь под одной крышей, и главное — произошло-то все между ними из-за пустого… «Знает, нет ли, что Андрей променял подвал на инспекторский кабинет?» — подумал с усмешкой.
Вечером при разводе в наряд Никита еще раз встретился с Сенькой. Тут же был и Андрей. Большак принял дежурство и распределял караул. В сумерках Никита так и не разобрал по их лицам, видались они или нет. По-видимому, нет. Ни в голосе, ни во взгляде у обоих ничего такого особого Никита не уловил. Подумал, что они в Кравцах тогда вовсе и не были знакомы. Так, понаслышке молол Сенька, хвастался.
После развода, когда Андрей вернулся в дежурку, Никита зашел к нему. Тут был уже Воронок. Дымя цигаркой, он расположился на корточках у порога. Андрей возился с лампой. Матерился, выравнивая кособокое пламя.
Подсел Никита к столу.
— Да брось ее…
Андрей дружески подмигнул ему: здорово, мол, не видались сколько. Тем же ответил ему и Никита.
— Как вы тут, живы? — спросил Андрей, вешая на гвоздик лампу.
— Та живи…
Воронок, почесывая в затылке, стал рассказывать, как «хохол» эту ночь зоревал у одной вдовушки, «разомлив в кинец», да и забыл там папаху. А пойти взять боится. Описывал Воронок с серьезным видом, умеючи, на манер самого Приходько.
Смеялись дружно и долго. Дребезжали необмазанные стекла в раме, мигала лампа. Улучив момент, когда улегся смех, Никита спросил Андрея, так, между прочим:
— А тут среди этих… земляк твой. Не узнал?
— Мой? — Андрей удивился.
Встретившись взглядом с Воронком, Никита понял; что и для него это новость, — черными огоньками вспыхнули глаза.