Куда там! Скрип покрышек и визг тормозов с лихвой возместили нам недостаток тем для разговора.
Все эти десять минут я просидел с закрытыми глазами. Надеюсь, вы заметили, что я всегда признавал свою трусость. Но все равно зримо представлял себе, как мы с ревом несемся по маленьким городкам Лонг–Айленда на грузном черном «паккарде» 1938 года выпуска по темным ночным улочкам, под испуганными взглядами туземных жителей, которые с разинутыми ртами высовывались из окон своих домов. Ну прямо сцена из боевика Кэрола Рида. Я дал такую волю воображению, что теперь, когда наконец снова открыл глаза, был удивлен, увидев мир цветным, а не черно–белым.
– Куда теперь? – спросила Хло.
– Обратно в город, – ответил я. У меня все–таки хватило ума додуматься до этого за все то время, что я просидел, зажмурившись, в самом сердце визжащей и трясущейся вселенной, – Надо найти полицейского по имени Патрик Махоуни.
– Наверное, это нетрудно, – ответила Хло. – Сомневаюсь, чтобы в управлении было больше полусотни этих Патриков Махоуни.
– Я должен найти своего.
– Зачем?
Ответить было не так–то просто. Сначала требовалось рассказать ей все, что я говорил мистеру Гроссу и что мистер Гросс говорил мне. Покончив с этим, я добавил:
– Я смотрю на это дело так: мне необходимо доказать, что я не стучал в полицию и не убивал мистера Агриколу. Если докажу, что не стучал, это поможет мне доказать, что и не убивал.
– Возможно, – с большим сомнением проговорила Хло.
– Что–нибудь не так? – спросил я.
– Все это звучит слишком запутанно. Ты не знаешь никого из этих людей, не знаком с действительным положением дел, да и вообще. Если ты не стучал в полицию, стало быть, это делал кто–то другой. Если ты не убил мистера Агриколу, значит, это тоже сделал кто–то другой. Может, это был один и тот же кто–то, а может, и нет. Главное состоит в том, что ты не знаешь, кто эти люди, что они делают и чего добиваются. Возможно, ты для них просто нечто побочное, мелкая сошка в каком–то большом деле.
– Вот я и занимаюсь тем, что узнаю все это, – ответил я. – Что мне еще остается? Продвигаюсь от одного человека к другому, от события к событию, в надежде когда–нибудь понять, что же творится, а тогда уже и поправить дело, после чего смогу вернуться в бар и все забыть.
– Ты так полагаешь? – спросила Хло, бросив на меня взгляд, и опять уставилась на дорогу.
Я не уразумел, что она имела в виду, поэтому переспросил.
– Что я «так полагаю»?
– Когда все это останется позади, когда тебе, возможно, даже удастся уладить дело к твоему удовлетворению, неужели ты удовольствуешься тем, что опять заживешь как встарь?
– Ох–хо… – ответил я. – Могу спорить на конфету, что да.
«Удовольствуюсь» – не то слово. Коровы, которых рисуют на банках с сухим молоком, – больные неврастеники по сравнению с тем человеком, каким я стану, когда все это кончится.
Хло передернула плечами.
– Ну, если ты так считаешь…
– Я это знаю, – сказал я, озираясь по сторонам. – Где мы?
– Точно не скажу. Где–то на Лонг–Айленде.
– Это я и без тебя знаю.
– По–моему, мы едем на север. Если так, рано или поздно пересечем какую–нибудь магистраль. Можем по ней и в город вернуться.
– Превосходно.
– Чарли, есть еще кое–что, – сказала Хло.
– Еще кое–что?
– Не знаю, задумывался ли ты об этом… – начала она и умолкла.
– Я тоже не знаю. Но, возможно, буду знать, когда пойму, о чем ты говоришь.
– Если Гросс думает, что я – Алтея, и считает нас с тобой сообщниками, которые собираются угробить организацию, то где он, по–твоему, будет ждать нашего появления?
– Не знаю.
Хло покачала головой.
– Он сам рассказал тебе про легавого, который берет взятки, и назвал его своим связником в полицейском управлении. Чарли, Гросс убежден, что мы с тобой едем убивать Махоуни.
– О! – только и смог ответить я.
– И если мы найдем его, поблизости, вероятно, будут ошиваться и Траск со Слейдом.
– Не вездесущи же они, – возразил я, хотя уже не был в этом уверен.
– А им и не надо быть везде. Достаточно оказаться там, где будешь ты.
– Все равно больше делать нечего. Теперь мне надо повидаться с Махоуни, другого не дано.
– Ну что ж, прекрасно. Ты командир. Ага, вот и Большая Центральная.
Большая Центральная представляет собой бульвар и идет вдоль парка. Хло направила могучий «паккард» в объезд, сделала длинный крюк и вывела его через развязку на магистраль, где мы влились в ночной поток машин, едущих в город.