Дверь дома распахнулась, на крыльцо вышла Лидка, вытирая рушником руки от теста, грозно проворчала:
- Беги уж, оголтелый, Матрене скажи, что Матька вернулся.
- А ты, дурень, что встал? Угольку-то совсем плохо! Аль забыл, зачем послали? - продолжила, обращаясь уже к Матьке. И сразу сменила интонацию на услужливую. - Сударыня ведьма, рады приветствовать в Запрудье. Проходите, проходите сюдась.
Разношерстной компанией они потопали в хлев. Впереди Лида, показывая дорогу, за ней Ярина, за ними увязался Матька, что дюже хотел за лечением посмотреть.
Скотник старосты по размерам был больше чем вся ведьмина избушка. Двухэтажный, с широкими перегородками для животных и с чердаком для хранения соломы. В первом стойле была свалена утварь: попоны, вилы, ведра, косы, совки для зерна. Прочие пустовали. Пахло, как и во всяком другом сарае, за которым тщательно следят и постоянно чистят: душистым сеном, животным мускусом и сухим навозом. Только вот примешивался тонкий аромат гнильцы.
Бычок лежал в дальнем загончике. Грудь его учащенно вздымалась и опадала, шерсть блестела от пота, на уголках глаз запекся гной. Заметив Матьку, Уголек жалобно замычал, попытался привстать на ноги, бухнулся обратно, не удержавшись. За полметра ощущалось, как жар палил от его тела.
Ведьма внимательно осмотрела зверя, заглянула в уши, потрогала хвост и бока. Жестом показала Матьке, чтобы помог перевернуть быка. Пощупала брюшину, от чего Уголек совсем по-человечьи застонал.
- Лихоманка укусила. Они летом по лесам, лугам бродят, крепких статью ищут, чужой силы жаждут. Зверем крохотным обернулась, бычка цапнула, вот его и лихорадит. - сказала Ярина, вытаскивая из котомки бутылочки, мисочку, из которой киса молоко пила и клочок шерсти.
У Уголька она пару волосинок выдернула, с кошачьими перемешала, в комочек скатала, в миску положила. Цыкнула, в сторону плюнула и загорелся мех, зачадил.
Ярина зашептала:
- Выйду я тайной тропой, выйду в дальний восток, там стоит холм, на холме стоит дом, в дому печь, в печи огонь пылай, век не утихай, на печи сидит кот. Как волку овца, как собаке мясо, так коту мышь. Цап! - вскрикнула ведьма и резко дунула дымом в морду быка.
Уголек затряс головой, лягнул задними ногами, чуть не снеся деревянную перегородку. На мгновение Матьке почудилось, что по хребту быка и в правду пробежала маленькая серая мышка, на пол спрыгнула и в темноте исчезла.
Ведьма меж тем одной бутылочкой промыла Угольку глаза, а другую влила в рот. Дышать бык стал размереннее, без хрипов. Развалился расслабленно, прикрыв веки.
- Солому перестелите, сарай проветрите, - деловито поясняла Ярина Лидке. - К вечоре есть дюже захочет, зерна не жалейте. К утру вставать начнет, можно его спокойно на выпас с остальными вести.
Лидка рассыпалась в благодарностях и убежала гостинцы собирать. Жадной никогда не была, всегда по-честному добром на добро отвечала. Ведьма тем делом к Матьке подошла, на Матрену, пришедшую к окончанию лечения, покосившись. Та стояла у входа в скотник, не решаясь подойти. Видно ведуньи боялась.
- Приходи, как пожелаешь. Поучу тебя, расскажу про травы, деревья, зверей, - сказала Ярина. И добавила, приглушив голос. - И сыну моему друг нужен.
- Чей ты там шепчешь, ведьма окаянная? - пришла в себя Матрена. -Внучка моего погубить хочешь? Башку его глупую дурманишь? Никуда он к тебе, нелюдь, не пойдет.
Бабка подскочила к Матьке, обходя Ярину стороной, ухватила того за рукав и потащила за собой. Парень пару раз обернулся, но ведьма не смотрела на них, снова копалась в котомке. Перечить бабушке парень не решился.
***
Продумывание заняло целых полдня. Матька, знамо дело, собой гордился. Трудней всего сделать так, чтоб никто не догадался. Обычно, когда нужно было раскинуть умом, он шел к бабушке. Но сейчас же скрываться придется как раз от Матрены.
- Тайком ходить к ведьме? - поразилась Тюня. - Зачем?
- Она хорошая. Тебе бы тоже понравилась. И волшбу умеет. - пояснил Матька. - Брата твоего спасла!
- Тьфу, брата! Он только ревет и гадит, - фыркнула девочка, - а у тебя все хорошие. И люди, и звери. Лиса зайца ест, голодная ведь. Леший дорогу путает, скучно ему, бедняжке. Матрена бьет, любит сильно!
Матька насупился, отвернулся от Тюни. Сгорбился, обхватив колени руками, уныло глядя на расстилающийся перед ними луг и бродящий скот.
Девочка поправила взлохмаченные волосы, прижалась к Матьке боком. Деловито сказала:
- Не горюй, помогу тебя.