Послышался одинокий звон колокола, перебивая речь, за ним зазвучал второй и третий. Перезвон ширился, набирал мощь, оглушая воздух незатейливой мелодией.
Будто в ответ на слова отца, возле них притормозил старик в светлом балахоне длинной до ступней.
- В дни отбора по мирским делам в храм нельзя. - ворчливо сказал он, неодобрительно смотря на графа. Добавил, разглядев Вильтона. - Оставьте мальчика и уходите.
Отец замялся на долю мгновения. Сдавленно, будто выдавливая слова, бросил: "Да хранит нас всех Создатель". Напоследок кивнув сыну отец вскочил на коня, и привязал поводья лошадки Вильтона к луке седла. Уезжал граф, не оглядываясь.
Не раз потом юным цыпленком, не знавшим как браться за оружие, оперившимся послушником во главе стайки других ребят, да и после выпуска, став лучшим мечником, Вильтон размышлял, что же еще сказал отец, если бы чертовы колокола не прервали его!
Что жалеть о прошлом! Они одержали победу, можно отдохнуть, поспать хоть несколько часов. Пара недель на зачистку территории и на переговоры с деревнями об обращении в истинную веру и строительстве Храмов. Этим уже заниматься будут носители Света и Щита. А потом возвращение в столицу, флаги, знамена, фанфары и ревущие трубы, девицы, бросающие цветы! Он навестит Люсиль и Женевьеву. Но сначала малышку Клодет, со вздернутым носиком и веснушками. Хоть бы ее жирдяй муж был в отъезде...
В лагере как обычно после битвы кипела жизнь. Тут и там сновали служки, пробегали мимо, кто с ворохом грязной одежды, кто с припасами. Чуть поодаль, среди скученных повозок рыцари начищали кирасы и оружие, громко пересмеиваясь и вспоминая бой. Ветер доносил запахи тушеных овощей и мяса с походной кухни и даже хор храмовников где-то вдалеке перестал раздражать.
В первый поход Вильтон отправился в тринадцать лет. В то время он был еще служкой, только прошедшим посвящение. Они выполняли грязную работу и были приставлены к наставникам. Их берегли, обученных птенцов ордена Меча всегда было мало, не дело, если малец погибнет так и не дождавшись выпуска. Вся его дальнейшая жизнь состояла из походов, сражений и кратких моментов отдыха. За дюжину лет, в каких только переделках он не побывал, с кем только не сражался! И с язычниками, и с бунтовщиками, даже нечисть вычищали порой из лесов.
Организация храмовых военных кампаний всегда вызывала восхищение. Вот взять королевскую армию: у них вечно грязно, палатки разбиты наперекосяк, солдаты спят вповалку по сорок человек, да еще и маркитанок к себе умудряются протащить! Еды и воды не хватает, в похлебки добавляют траву, муку, требуху и неочищеную рожь для наваристости. Никакой дисциплины, вспомнить даже историю о гарнизоне Шаума, где в одну из ночей две дюжины пехотинцев устроили поножовщину из-за игры в кости. Трудно представить, что подобное могло произойти у храмовников.
Лагерь служителей Единого больше напоминал небольшой городок. Тенты и палатки из плотной немаркой ткани тянулись ровными рядами, в середине высился шатер-павильон на полсотни человек, местный лазарет. Внешние стены лагеря были выстроены из обозных повозок и телег, по периметру дежурили часовые. Каждый четко знал свои обязанности и следовал им. Их сопровождали повара, прачки, кузнецы и конюхи, порой даже бытовые маги. По учениям храма рыцарь должен быть чист душой и телом, даже в выжженных пустынях Султаната они оттирали грязь песком и очищали пропотевшие рубахи и поддоспешники.
Как раз этим и занимался Вильтон, удобно расположившись у своей палатки и натирая доспех пчелиным воском, когда перед них возник запыхавшийся служка.
- Светлый Вильтон! Светлый Ромин вызывает Вас к себе! Просил явиться сразу, как получите сообщение! - взволнованно выпалил парнишка, успевая одновременно поклониться и очертить правой рукой знак звезды.
Парень был чем-то смутно знаком, но Вильтон не смог вспомнить, видел ли его до этого. Совсем молоденький, не старше пятнадцати лет, худой и лохматый, он не был похож на исповедующих путь Меча. Даже подростки ордена уже обладали ловкостью, скоростью, грацией и физической мощью. Сложно остаться неловким, когда с семи лет тебя натаскивают убивать, а в четырнадцать ты уже побывал в паре-тройке сражений. Скорее всего мальчишка из книжников, хотя странно, что его отправили на войну. Адепты ордена Изучающих не покидали стен монастыря до выпуска.
Возбужденность служки понять можно. Трудно описать впечатление, что производил на неокрепшие умы Ромин Яростный, одна из Дланей ордена Меча и Звезды. Даже не занимай он третье по влиянию место в храмовой иерархии, от самой его фигуры веяло глухой мощью. Обладая могучим телосложением, крупными чертами лица и звучным голосом Ромин прославился как талантливый стратег, умеющий использовать малейший промах противника и обратить его в свою пользу. Рисковать командующий не любил, предпочитая держать голову холодной и продумывать каждый шаг, избегая лишних потерь.
"Благоразумие - лучшая часть доблести" - произнес он при штурме Синих холмов. Фраза быстро стала крылатой, а о самой осаде в столице ставили спектакли.