Высшие чины к Ромину относились презрительно за прямоту суждений, несдержанность и грубость языка, но терпели, уважая способности военачальника. Для простого народа, солдат, храмовых рыцарей, он стал живой легендой, не гнушавшейся при этом пить с ними, есть с одного котла.
В свое время Вильтон тоже был поражен Дланью Наместника. После посвящения его, птенца, приставили к отряду Ромина. К самому грозному ответвлению храмовых сил, где каждый боец проходил тщательный отбор и учился не просто сражаться, но и пользоваться мозгами в бою, даже если приходилось выходить за рамки привычных обязанностей святых рыцарей. Один воин из рекрутов Ромина стоил десятка обычных посвященных Меча и пару дюжин солдат короля. До самого выпуска из Храма Вильтон трижды склонял перед Дланью голову и просил взять его в ученики. Ромин отказал все три раза.
Шатер Длани Наместника ничем не отличался от обычных палаток рыцарей, разве что был несколько больше и на полушерстяной ткани были вышиты белым цветом меч и звезда.
Вильтон подошел как раз к окончанию совещания, успев уловить обрывки фразы: "...что за нелепая затея!".
Часовой, едва взглянув на Вильтона, заглянул в шатер и видимо получив согласие, откинул полог.
До этого Вильтону довелось посещать жилище главнокомандующего лишь пару раз и он вновь подивился аскетичности обстановки. Большую часть палатки занимал круглый деревянный стол, на котором лежало несколько карт и стопка бумаг. На земле были раскиданы тонкие половики восточного плетения, с края ютились лежанка и грубо сколоченный ящик, заменяющий комод.
Не понимая, что делать дальше, Вильтон застыл у входа. Кроме Длани за столом также сидел командир звездоносцев, а возле расположился брат Тейт, разглядывая карту. Правой рукой он придерживал глиняную чашку, исходящую запахом специй с восточных земель.
- Светлый Вильтон прибыл по Вашему указанию. Слава Единому! - уверенно произнес рыцарь, осенняя себя знаком и с любопытством рассматривая собравшихся в палатке.
Члены совета в свою очередь уставились на Вильтона.
- Слава Единому! - пророкотал Ромин.
- Слава Единому. - склонил кудрявую голову Светлый Джейкоб, глава Звездоносных рыцарей-магов.
- Смотрите-ка, не прошло и полугода! Мое кофиё даже не успело остыть, -язвительно пропел Тейт. - Думал, Вы снова коротаете часы наедине с Создателем и юный Вильям еще не скоро Вас найдет. Приятно порой ошибаться в своих суждениях, не правда ли, брат Ромин? Иначе можно закостенеть умом, уверившись в собственной непогрешимости. Что скажете?
- Оставим. - нахмурился Длань, жестом указывая рыцарю на стул напротив.
Дождавшись, пока тот устроится, Ромин сцепил руки замком, положив их перед собой на стол, и поднял взгляд на Вильтона. Лицо его было жестким и непроницаемым.
- Светлый брат, я знал Вас с момента оперения, следил как Вы стали птенцом, а после приняли присягу. Ваши успехи неоспоримы: сражение под Крандой, Четвертый, Пятый, Шестой походы, Синие холмы, - Длань сделал короткую паузу, тщательно продумывая речь. - Мы с остальными братьями решили - пришло время двигаться дальше. У нас есть для Вас особое поручение.
- Благодарю, Светлый Ромин. Уверяю, я не подведу Вас! - хрипло отозвался Вильтон. "Шанс! - подумал он. - Вот шанс добиться большего, чем куковать от битвы к битве!".
Глава 3. Матька
"Утреняя заря Ясная, вечерняя заря Смурная, возьмите у меня жабище, возьмите у меня гадкую, а не то сову позову, выклюет очи зоркие, выклюет очи вещие, выклюет сердце алое, уведет за собой в чащу"
Заговор от болезней живота
Матька бежал босиком, едва различая предметы в полумраке. Мир размазался, не давая сфокусировать зрение, холодный вечерний воздух раздирал горло. Сердце заполошено билось, горели легкие. Он поскользнулся в грязи и бухнулся на землю, разодрав коленку и ударив локоть. Попытался встать и свалился обратно от резкой боли в лодыжке. Прижал ладони ко рту, подавляя вскрик.
Сзади послышался звук тяжелых шагов.
- Где ты, сука! - закричало чудище.
Матька заорал в ответ и открыл глаза. Он лежал головой у мамы на коленях, та плакала и перебирала его волосы мягкими руками. И была он красивее всех на свете.
- Это просто сон, - сказала она. - Не бойся!
И тут он проснулся.
Поутру изба казалась меньше, чем в ночи. Ведьмы дома не оказалось, а Иолай еще дремал. На столе, дожидаясь их, стояло блюдце со сваренными вкрутую яйцами и остатками вчерашнего ужина. Матька потянулся, похрустел костями и тихонько вышел во двор, боясь разбудить засоню.