Выбрать главу

Эридани стремительным жестом вырвал жезл из камня, и все погасло. Женщина доказала свою правоту и свою невиновность. Анакс, не говоря ни слова, подхватил Эрнани под руку и повел с собой, даже не глядя на Ринальди. Младший эпиарх был ему за это благодарен, опираться на руку насильника и клятвопреступника он бы не смог.

Эридани заговорил, лишь достигнув нижней террасы.

— Ринальди, — никогда еще старший брат не казался таким вымотанным, — у тебя была целая ночь, почему же ты не…

Анакс вздохнул и, все еще не выпуская плеча Эрнани, совсем другим голосом, уверенным и властным, произнес:

— Стража, взять эпиарха-наследника. В цепи!

9

Мастер

Ринальди, как никогда прежде, походил на леопарда, обложенного охотниками, — смертельно опасный и невероятно красивый. Диамни понимал, что обуявшие его вдохновение и восторг по меньшей мере неуместны, но ничего не мог с собой поделать. Завтра ему будет жаль Эрнани, Беатрису, ее седого мужа, завтра он припомнит подробности услышанного и содрогнется от низости и злобы, до которых может опуститься человеческое существо, но это потом, а сейчас он будет рисовать, рисовать и рисовать.

Художник не отрывал взгляда от подсудимого, схватывая каждый жест, каждое выражение, каждый поворот головы. Для нового храма Лэнтиро понадобится вождь солнечных демонов, и лучшей модели не найти. Более того, в глубине души Диамни уже решился на собственную картину.

На ней будет пленный демон, стоящий перед Абвениями. Мастер Коро, как истый ученик великого Сольеги, отойдет от привычной абвениатской композиции и не станет рисовать победителей — их присутствие должно ощущаться, не более того. Единственной фигурой, выписанной в мельчайших подробностях, вплоть до выпавшей ресницы на щеке, станет Враг. Он будет злым, гордым, упрямым, ненавидящим и побежденным. Именно побежденным! Те, кто увидит картину, должны понять: с подобным, оскорбившим собственное совершенство существом все кончено раз и навсегда. Возгордившийся заслуживает своей участи, несмотря на красоту и силу. О нем можно сожалеть, но им нельзя восхищаться.

Художник рисовал, а суд шел своим чередом. Анакс устало расспрашивал хрупкую женщину в синем, что-то говорили какие-то люди, вероятно, свидетели, очень долго вещал величественный седой жрец. Ему Диамни был искренне благодарен, поскольку многословные увещевания вызвали у Ринальди смех. Как он смеялся! Художник жалел лишь о том, что не в его власти останавливать мгновение — смеющийся Враг стал бы истинным шедевром! А может, написать несколько картин, повествующих о суде Абвениев над гордыней, жестокостью, подлостью и завистью, показав, что есть вещи, которые нельзя ни прощать, ни забывать? Демон может возродиться в каждом из нас, и чтобы этого не случилось, нужно понять самые основы Зла. Жаль, равных Ринальди натурщиков не найти… Значит, нужно спешить.

Четыре дня пролетели незаметно, Диамни почти не спал, ел только то, что ему подсовывали под нос, но был преисполнен сил. Выйдя из Палаты Справедливости, художник мчался к себе, благословляя судьбу, что ему дозволено жить в Цитадели и можно не тратить время на дорогу в город Ветров. Наскоро переодевшись, Диамни бросался к своим эскизам, восполняя по памяти то, что не успел зарисовать сразу. Кипа рисунков росла, но художнику было мало. Его расспрашивали о том, что происходит за массивными, украшенными знаками четырех стихий дверями, он односложно отвечал, что улики неопровержимы, но Ринальди Ракан отрицает свою вину. Подробностей мастер Коро не помнил, то есть не помнил, кто и что говорил, зато мог дать полный отчет о каждом жесте или взгляде обвиняемого. Конечно, следовало бы зарисовать и анакса, и Беатрису с ее мужем… Диамни даже пробовал это делать, но Ринальди ухмылялся или откидывал голову назад, и художник забывал и об обесчещенной женщине, и о словно бы угасавшем на глазах полководце.

Очнулся мастер лишь к вечеру последнего дня, когда все было кончено. Суд эориев признал Ринальди Ракана виновным в похищении супруги главы Дома Ветров, насилии над ней и лжи перед лицом Великих Домов, анакса и Ушедших. Именем Ветров, Волн, Скал и Молний так и не признавший свою вину эпиарх-насильник был приговорен к смерти. Это означало бой осужденного с обвинителем, судьями и их преемниками, пока кто-либо из потомков Ушедших не положит конец земной жизни преступника. Право начать смертельный поединок принадлежало Лорио Борраске.