— Не думай об этом! — прикрикнул художник. — Держи. Сначала меч. Осторожно!
— Я осторожен, как кот на кухнях. Никогда не тянуло превратиться в статую, а теперь и подавно.
— Ножны… Пучок лучины, вокруг я намотал веревку, мало ли что… Сандалии… Еще лучина… В кольце — яд, надеюсь, не понадобится… Дротики… Второй кинжал… Пояс… Проклятье, боюсь, он заденет решетку…
— Обойдусь, я уже приспособил цепи. Очень удобно, а яд забери.
— Ты прав. Фляга… Вторая… Масло… Если натереться, будет не так холодно, а вот это — самое важное. Мастер Лэнтиро два дня вспоминал все, что известно о катакомбах и подземных реках. Здесь приметы, которые должны указать дорогу. Учитель уверен — стоит найти ручей, и все будет хорошо.
— Значит, найду… Я, пока тебя ждал, пытался думать. Похоже, первый раз в жизни. Я был дураком, а без дела стал еще и гулякой, но по большому счету никому не причинил зла, клянусь тебе! Тем более женщинам… Я с ними спал, но я их не принуждал и не обманывал. Они знали, чего от меня ждать, а жениться без одобрения анакса и высших эориев наследник не может, это всем известно. Мастер, то, что со мной сделали, — не месть. Целили не в меня, а в брата. Эридани — прежде всего анакс, а потом уже все остальное, но он меня любит! Бедняга пытался меня вытащить, а до меня не дошло. Понимаешь, брат думал, что я виноват, и все равно хотел меня спасти, а я… я ведь знал, что не трогал эту девку…
— Еще бы тебе не знать!
— После Террасы Мечей я чего только не передумал… Даже то, что она затащила меня в постель во время карнавала, только нет! Как бы я ни напился, на такую засушину меня бы не потянуло. Не представляю, как это устроили, без магии точно не обошлось. Мастер, если я не выберусь… Постарайся помочь моим братьям, особенно Эрнани, теперь наследник — он.
— Обещаю, — твердо сказал Диамни, — и я все расскажу Лэнтиро. Он решит эту загадку, но ты выберешься. Не смей даже думать о другом. С завтрашнего вечера жду тебя у водопада. И учти, тебе придется позировать — долго и много. Мы с учителем тебя просто так не отпустим.
— Вот они, художники! — Ринальди с готовностью подхватил незамысловатую шутку. — Чтобы заполучить натурщика, они пойдут против воли анакса и всех Абвениев!
— Искусство превыше всего.
— Не только искусство. Ну, — эпиарх вымученно улыбнулся, — я пошел.
— Ради Абвениев, будь осторожен, не торопись. Рассмотри свиток как следует.
— Еще бы! За кого вы все меня принимаете?! Я не сумасшедший, и я хочу жить.
— Если в этом мире еще осталась справедливость, ты выберешься.
— Если справедливости нет, я тем более выберусь. Диамни!
— Мой эпиарх?
— Да хватит уже «эпиарха»! У меня не осталось никого, кроме тебя и твоего учителя, мастер Диамни. Зови меня братом. Если, конечно, тебе не претит брататься с насильником.
— Я — счастливый человек, — задумчиво произнес художник. — Своих родителей я не знаю, но Абвении сначала послали мне великого отца, а затем благороднейшего из братьев. Мастер Лэнтиро… Он сказал, что у тебя золотое сердце и стальная воля.
— Передай мою благодарность великому Сольеге. Если сумеешь найти слова. Или… нарисуй.
— Сам поблагодаришь. При встрече.
— Я постараюсь. Дай руку!
— Ты с ума сошел! Решетка…
— Ничего… У тебя тонкие пальцы. И у меня тоже.
Это не было рукопожатием в прямом смысле этого слова. Просто прикосновение. Последнее тепло перед уходом в могильный холод. Пальцы Ринальди были горячими и сухими. Только бы он отыскал подземную реку… О том, что вода может заполнить весь тоннель, Диамни старался не думать, все равно другой дороги наружу нет.
2
Эпиарх
Несмотря на ночное время, сквозь распахнутые окна доносились то размеренные шаги совершающих обход воинов, то стук открываемой двери и быстрый топот очередного посыльного — Эридани часто работал ночами, а теперь ему будет особенно трудно засыпать. Жрецы твердят, что чистая совесть помогает превозмочь любую боль, их бы на место осудившего собственного брата анакса! Или хотя бы на место эпиарха-наследника…
Эрнани было жутко в собственной спальне, всегда казавшейся надежным убежищем. Новоявленного наследника охраняла многочисленная стража, но что она могла? Страх гнездился не в пустых комнатах Ринальди и не в отражавших друг друга зеркалах, страх был в нем самом, это младший из братьев Раканов осознавал совершенно отчетливо. Эпиарх с грехом пополам добрался до стола и зажег светильник. Налитое в украшенный золотыми фигурками сосуд масло весело вспыхнуло, трепещущий огонек осветил разбросанные книги, незаконченные рисунки, яшмовую чернильницу… Черный, отливающий синевой глаз казался дырой в вечную тьму. Ту самую.