9
Ринальди
— Тверд ли ты в своем решении?
— Да.
— Ты отказываешься от своего имени, от своей памяти, от своего естества?
— Да.
— Клянешься ли ты в верности Пламени? Признаешь ли власть Архонта? Готов ли к бою и к вечности?
— Да.
— Войди.
Черное и алое… Крытая поседевшей травой степь, клубящиеся облака, тревожно кричащие птицы, уводящая в раскаленную бездну дорога. Он уходит в Закат, потому что больше идти ему некуда. Все кончено, он был, теперь его не будет.
— Ты имеешь право на свою последнюю правду. Хочешь узнать о прошлом, прежде чем оно перестанет быть твоим?
Не хочет — должен, пусть и на мгновенье.
— Да, я хочу знать.
— Ты получишь ответ. Спрашивай.
— Как умерли мой брат и мастер Сольега?
— Анэсти Ракана убил Эридани Ракан. Эридани Ракана убил ты. Мастер Сольега жив.
— Значит… значит, ада лгала?
— Да.
— Во имя Астрапа, зачем?!
— Она избрала тебя для Этерны и для себя. Если бы ты знал правду, ты бы не ушел с ней.
— Будь оно все проклято! Что с Диамни и Эрнани?
— Эрнани — анакс. Диамни Коро с ним. Не думай о них. Ты для них мертв.
— Что еще было ложью?
— Многое.
— Я хочу знать правду.
— Спрашивай.
А надо ли? Он всегда выбрасывал из головы то, о чем не желал помнить, и жил дальше. Будь иначе, не остался бы в Гальтарах после того, как они с Эридани орали друг на друга из-за Чезаре. И потом, когда назло Абвениарху протащил на Террасу Мечей его леворукого племянничка… Богопомнящий неистовствовал, анакс рычал, а эпиарху-наследнику хотелось одного — послать надутых умников в Закат, а еще лучше удрать туда самому. Он бы и удрал, но в тот день будто нарочно объявили о помолвке Лаиссы. Бедолага Эрнани глядел на сестричку Чезаре такими глазами… Не бросать же было мальчишку наедине с болезнью и разбивавшей мечту свадьбой! Бегство пришлось отложить, а потом еще, и еще… пока наконец Закат не явился за ним сам.
— Ты долго молчишь. Ты больше ничего не хочешь и не ждешь. Ты готов.
— Нет! Еще нет.
— Спрашивай.
Эрнани — анакс, Диамни с ним…
— Чезаре… Он жив? Что он делает?
— Наследник Марикьяре вернулся и заменил тебя. Сейчас он ведет армию Эрнани Ракана.
Значит, Лорио умер. Неудивительно после всего… Что же еще осталось? Знать о Беатрисе он не желает, если лгунья жива, пусть живет и дальше. То, что случилось в пещерах, он забыл сам и наверняка к лучшему. Разве что меч и эта фреска…
— Спрашивай.
— Зачем Эридани понесло в пещеры?
— Анакс, воспользовавшись принадлежавшей ему Силой, разбудил и выгнал наружу подземных чудовищ.
— Ушедшие Боги, зачем?!
— Власть Раканов слабела. Эридани желал возродить блеск анаксии, для этого ему был нужен страх. Ему был нужен Зверь, чтобы сперва уничтожить монстров, а затем собрать воедино Золотые Земли и положить конец мятежам и войнам. По воле Ушедших создающий Зверя платит за него собственной жизнью. Эридани нашел способ обойти запрет, расплатившись тобой. Он не знал, что на тебе нет цепей. Он не знал, что у тебя есть меч. Он не знал, что ты хочешь жить. Это ты спас Гальтары, Ринальди Ракан, и вернул тварей под землю.
— Но как я сумел?
— Ты и так узнал слишком много.
Много так много.
— Синеглазая… Фреска в пещере, кто она?
— Ты и так узнал слишком много. Не оглядывайся! Сделанного не исправишь.
— Кто она?!
— Хватит. Ты принадлежишь не ей, а Этерне.
— Нет! Я должен вернуться!
— Поздно. Судьба Кэртианы не должна тебя больше заботить. Этерна берет твою память и дает тебе свою. Этерна берет твою жизнь и дает тебе вечность. Этерна берет твою боль и дает тебе радость. Ты принадлежишь Этерне, одной лишь Этерне! У тебя нет имени. У тебя нет прошлого. У тебя нет ничего, кроме Этерны! Ты — Страж Заката. Ты выбрал свой путь. Ты с него не свернешь.
— Нет! Во имя Астрапа, нет!
Он рванулся с неистовой силой угодившего в капкан леопарда и вдруг увидел Чезаре. В алом плаще стратега и с седой прядью надо лбом, прежде ее не было.
— Рино! Рино, сюда!.. — отчаянный крик друга, долетевший сквозь рев пламени и звон тысяч рвущихся струн, был последним, что услышал Ринальди Ракан, третий сын владыки Золотой Анаксии, своей волей последовавший за избравшей его адой. Лиловые огненные крылья сомкнулись, отрезая от прошлой жизни, от неудавшейся смерти, от него самого. Это был конец, и это было начало.