— Что мы будем делать, когда отправим женщин и предателей?
— Отобьем штурм — на это нас еще хватит, и бросим жребий. Кто-то и впрямь останется умирать. Затем мы переправимся через Данар, вырежем поставленные Франциском заставы, а дальше…
— Гальтара? — услышал собственный голос Алан.
— Да. Я для вас чужак, полукровка, но я знаю, что талигойский король в Гальтаре обретает особую силу.
— Это так, — медленно произнес Эрнани. — Гальтару защищает сила Четверых, но мы приняли новую веру и поклялись отказаться от старых суеверий.
— Но суеверие ли это? — Алан видел, что кэналлиец прав. Если Четверо — сказки, они ничего не теряют: север и юго-восток все еще верны своему королю. Если же в древней столице король обретет легендарную силу, и того лучше. Да, их назовут отступниками, ну и что? Зато они победят!
— Рамиро, — вступил Эпинэ. Повелитель Молний всегда рубил сплеча, для него чужак-южанин, нашедший выход из ловушки, тут же стал своим, — до Гальтары еще нужно дойти.
— Дойдем, — твердо сказал Алва. — Южная армия Франциска не разбита только потому, что никому не пришло в голову это сделать.
— Их в три раза больше, чем нас!
— Возьмите тридцать мышей и спустите на них пятерых котов, — пожал плечами кэналлиец. — Если понадобится, я разобью этого воспитанника адрианианцев. Хотя проще его обмануть и заставить ловить собственный хвост.
— Герцог, — слабо улыбнулся Эрнани, — вы о ком?
— О Колинья́ре из Ариго. Это он сейчас пытается завоевать для Франциска свои родные места. Колиньяр лучше Франциска, но я с ним справлюсь.
— Что ж, — король смотрел на кэналлийца, уже не скрывая надежды, — вижу, вы все продумали.
— Кроме одного, — жестко сказал Алва. — Люди Чести не пойдут за полукровкой, а маршал Придд не станет меня слушать. Встаньте во главе армии, ваше величество, или смените маршала на того, кто видит дальше своего носа.
— Разрубленный Змей! — вскинулся Шарль. — Этого мерина давно пора на живодерню, а он все еще задом вскидывает.
— Держите себя в руках, герцог! — прикрикнул Эрнани, и Алан порадовался, что король очнулся от спеленавшей его апатии. — Алва прав, я завишу от Высокого Совета. Вас трое, и один сам называет себя чужаком. Мы можем убедить фок Варзов, Савиньяка и старого Дорака. Тогда, с учетом королевских голосов[24] нас будет десять против семи, но маршалом Алве не стать. Алан, я отдам жезл вам.
— Будешь царствовать, но не править, — ухмыльнулся Эпинэ. — Рамиро…
— Погодите! — Алва вскочил, проверяя, как ходит в ножнах меч. — Кажется, я слишком долго думал…
Кэналлиец оказался прав — вбежавший оруженосец трясущимся голосом доложил о бунте. Гайифцы решили сменить хозяина.
— Вот и все, — Эрнани словно бы погас, — бороться с судьбой невозможно.
— Невозможно с ней не бороться. — Алва уже скинул котту и теперь стаскивал с себя морисскую кольчугу.
— Герцог, что с вами?
— Ничего. Эпинэ, шли бы вы на стены. Надеюсь, Цитадель под охраной?
— Сегодня на стенах Михаэль.
— Лучше, чем все остальные, но хуже, чем вы. Прошу простить, ваше величество, мне надо отлучиться.
— Что вы задумали?
— Вытащить Придда из лужи. — Кэналлиец рывком распахнул окно, выходящее на реку. Данар горделиво нес свои воды к порогам, и до противоположного берега было безумно далеко. — Подниму своих людей.
— Вы с ума сошли!
Алан был полностью согласен с королем. Вплавь миновать захваченный гайифцами Старый город и выбраться из реки над самыми порогами. Такое могло прийти в голову лишь безумцу.
— Я хорошо плаваю, господа. — Рамиро вскочил на подоконник. — Алан.
— Да?
— Нет, ничего. До встречи.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
«Да я-то уже не я,
И дом мой уже не дом мой…»
Эту ночь Алан Окделл запомнил навсегда. Гайифцы были умелыми бойцами и знали, чего хотят. Захваченный ими Старый город находился между Цитаделью и Новым городом, за стенами которого располагался вражеский лагерь. Замысливший предательство капитан рассчитывал овладеть мостом через ров и ворваться в Цитадель, одновременно пробив коридор через Новый город к Мясным воротам. План был хорош, а маршал Придд в очередной раз доказал свою полную бездарность. Спрут умел и любил вешать бунтовщиков или же тех, кого почитал таковыми, но настоящий бунт прозевал. К счастью, стоявшие у ворот люди Савиньяка и распоряжавшийся на стенах Цитадели Михаэль фок Варзов не сплоховали.