Убить, конечно, предпочтительнее.
Но желательно так, чтобы не сильно повредить доспех, ведь доспех всегда можно выгодно продать. А трофей, пусть и не так важен, как воинская слава и лицо воина, но всё-таки, трофеи можно в золото превратить, а вот славу и честь, к сожалению, нет.
Арагон слишком увлёкся схваткой с достойным и забыл о тех, кого убить мог за две секунды – один из таких проскочил за спиной. Конный воин не упустил своего шанса и нанёс удар в открытую спину, затянутую лишь тонкой курткой из чёрной, плотной кожи. Такой удар, да полуторным мечом, сделанным как раз для подобных ударов, должен был сразить наповал любого человека, даже арийца. Тяжёлое острое лезвие врезалось в спину, и должно было легко рассечь и куртку, и кожу и плоть, дойдя до самого позвоночника. Но, отчего-то, странная эта куртка, вроде просто из кожи, сдержала большую часть удара, лезвие оставило лишь глубокий порез. Особо удивиться воин не успел – его жертва взревела раненным быком и нанесла удар мечом – впустую, конный воин уже проскочил мимо.
Не беда, на такой случай под рукой имелся хороший острый кинжал.
Ариец швырнул кинжал изо всех сил. Лезвие пробило кольчугу, войдя в тело точно между лопаток. Конный воин свалился вперёд, на шею своего скакуна, да выпустив поводья. Лошадь, ощутив свободу, ринулась прочь – вполне ожидаемое поведение местных боевых скакунов. Лошади Катхена, не умели сражаться, они только чтоб на них ездить. Арийцам до сих пор это казалось странным. Ладно, конный удар рыцарей с копьями, это ещё можно понять. Но зачем сражаться на лошади, если битва перешла врукопашную? Лошади Катхена, сражаться не умеют – потому-то, наверное, на них столько железа рыцари и вешают. Бесполезная скотина стоит столбом, но всадник получает преимущество в виде высоты, а коня врагам убить сложно. Может в этом всё дело…
Рыцарь не упустил своего – честь честью, а когда все правила и формальности соблюдены, как бы уже не до того. Речь-то о жизни идёт. Причём собственной, а не кого-то там не пойми, откуда и где.
Рыцарь бросился вперёд, впервые получив возможность перейти в наступление. К сожалению, это ему не слишком помогло. От первого удара, призванного отсечь арийцу голову тот увернулся буквально инстинктивно – сам не понял, просто ощутил опасность и пригнулся. Лезвие пролетело над головой, но от кинжала он уйти уже не успел. Лезвие пробило кожаную куртку арийской работы, правда, не там, куда целился рыцарь. Вместо сердца врага, острие пробило плечо.
Взревев от боли и ярости, Арагон выронил меч – всё равно, в такой близости, им воспользоваться было трудно. Обхватил голову противника правой рукой и со всей силы врезал кулаком левой руки.
Один раз врезал, второй, третий, разбивая кожу на казанках и от боли своих же ударов, зверея ещё сильнее. Ариец бил и бил, пока противник не выскользнул из его хватки, уже успев уронить наземь и кинжал и меч.
Рыцарь отступал, тряся головой и пытаясь снять шлем – поразительно, но лицевая пластина слегка деформировалась от ударов кулаком, и забрало шлема заклинило наглухо. Прорези для глаз съехали в сторону, теперь он видел мир слишком плохо. Да, плохо видел он мир, это жаль. Но недолго, это, наверное, плюс.
Он услышал свирепый рёв, что-то мелькнуло впереди, а затем он упал на спину. Голова откинулась назад, на краткий миг открыв узкий зазор между шлемом и воротником нагрудника. Этого оказалось достаточно. Лезвие врезалось в шею и пробило голову насквозь, ударившись острием о внутреннюю часть шлема, после чего прочно застряло в ране.
Выпрямившись над телом поверженного и достойного врага, ариец издал громогласный рёв – он победил. Правда, остался без оружия. Кинжал уехал куда-то в степь в спине чьей-то, а меч крепко застрял зажатый костями, мозгом и металлом доспеха имперского рыцаря. Впрочем, это не имело значения – мечей теперь валялось вокруг столько, что глаза разбегаются. Как собственно и мёртвых тел – не особо удачливые владельцы тех мечей. В основном, ариец видел на земле тела имперских воинов. Шеди не подвели, смуглокожие потомки степных разбойников хорошо умеют воевать.
Меч Арагон подобрал не первый попавшийся, а тот, что едва не снёс ему голову. Меч поверженного рыцаря, это оружие достойного воина, погребальный костёр для которого, Арагон решил собрать лично, сразу после битвы.
Если он останется жив, конечно, в чём, однако, имелись некоторые сомнения.
Взобравшись на лошадь, Арагон оглядел окрестности, стараясь отрешиться от боли – рана в плече и порез на спине, не слишком беспокоили, эта боль почти не мешала. Но вот ладонь, которой он бил в шлем рыцаря – каждое движение причиняло сильную боль, ладонь пульсировала. Кажется, он сломал пальцы или повредил саму кисть. Но разве это повод что бы отказаться от боя? Естественно нет!