И всё же почему они думают так, а он иначе? Может быть это связано с тем, что он чаще своих товарищей просто размышлял? Когда-то это помогало ему выживать – Арагон был не самым рослым представителем своего народа, не самым сильным, не самым ловким. Ему приходилось думать чаще, потому что это единственное, в чём он мог превзойти своих сверстников.
Теперь в этом необходимости особо и нет, но старые привычки так трудно извести…
Нар – он совсем юн и он в подмётки не годится Тару. Тар – он был когда-то таким же юным, таким же слабым. Потом он повзрослел, стал сильнее, стал взрослым, и вся Ария содрогнулась от его бесконечной мощи. А затем…, затем Тар постарел.
И принял свою смерть в бою, свою славную смерть и был предан огню – как истинный сын Тара, прославленный воин, павший с мечом в руках, так и сам Тар, прошёл тот же путь.
У городов, наверное, тоже есть души, то же есть жизнь – если это так, то Тар воплотится в Наре и повторит свой путь вновь. Нар тоже повзрослеет, тоже заставит мир дрожать от своей силы.
И, однажды, Нар тоже постареет, его постигнет та же участь и с дымом от жарко горящего огня нетленный дух Нара, отправится в новый путь, к новому телу, что бы всё повторилось снова.
Арагон заворчал что-то невнятное – ему было не по себе от таких мыслей. По спине пробегали мурашки, разум замирал, как будто он осознавал сейчас нечто невероятное, нечто всеобъемлющее, нечто, с чем его разум просто не мог, а может не желал, справиться и смириться.
Наверное, всё дело в том, что всё повторяется – это так странно и…
Яркий солнечный лучик сверкнул на горизонте и пустые мысли оставили голову Арагона.
Воин приподнялся в седле и ощерился в улыбке. Его глаза сверкнули огоньком – Империя сделала то, чего он хотел и о чём не спешил сообщать своим Шеди. Не зачем им особо переживать, они всё равно плохо понимают истинную суть воина. Они не так жаждут битв, как должны. Не их вина, но и не его тоже – однажды, он искренне на это надеялся, они станут понимать лучше.
Сейчас это не слишком важно. Сейчас Империя должна лучше усвоить послание Нара и, наконец, осознать – нет никакого Сабаса, он исчез, он сгинул навсегда.
Есть только Нар, его мечи и его понимание того, каким должен быть мир, между двумя царствами.
Мечи Нара жаждут лишь одного - напиться крови сильных врагов.
И, конечно же, куда без этого? Забрать всё ценное, что у врагов найдётся. Всё, абсолютно всё.
Кроме их земли и их домов.
Потому что, между Наром и империей Пиренеи нет никакой войны – они всё ещё живут в мире.
Всё-таки король и другие, ошибаются – такое, Империя физически не сможет понять…
Из-за горизонта, им навстречу медленно поднимался нестройный вал из конных воинов, несущих на своих доспехах и в своих руках, флаги, знаки и ленточки, привычных имперских цветов и геральдических форм. Что они означают, не важно – Арагон не утруждал себя совершенно лишними знаниями. Вот если бы какой-то из знаков или цветов, был бы присущ неизменно сильным воинам, тогда другое дело – это нужно, знать, помнить и прославлять. Но в империи этого не было, и сильный воин и мешок с мясом, неспособный меча поднять, каждый навешивал на себя разноцветной дряни, словно шут на сельской ярмарке. Глупый обычай, но и земля тут особая – земля женщин. Тут и мужчиной родиться должно, быть совсем не просто.
Что ж, империя Пиренеи приняла вызов, брошенный арийским воином, хотя вряд ли эти воины осознают, почему они здесь и почему нашли этот караван перегруженный награбленным добром.
Он грабил берега реки слишком долго и слишком нагло – он не просто передавал сообщение Нара, он приглашал на битву более достойных противников, чем те, с которыми столкнуться ему пришлось.
И хотя гарнизоны Империи и немногочисленные местные жители сумевшие взять в руки оружие, смогли удивить, подарив арийцу и его воинам несколько памятных сражений, чем и заслужили свои погребальные костры, всё же, этого было мало. В этом походе не было особой славы, кроме богатой добычи. Но теперь ситуация изменилась – Империя приняла вызов и отнеслась к нему серьёзно.
Арагон с улыбкой обнажил клинок. Никаких больше ленивых гарнизонных солдат, никаких селян, достаточно храбрых, что бы выйти на бой, но слишком слабых, что бы в нём победить.
Отряд Имперских воинов не пытался таиться и не расходился широким фронтом, всадники на ходу выстраивались в почти идеальный клин – они умеют сражаться, они хорошо обучены своему ремеслу. Их всего полсотни впереди, а равнина слишком плоская и слишком низкая здесь трава, нет зарослей кустарника и деревьев – подкреплениям прятаться тут негде. Но им они и не нужны.