На миг Арагон подумал, что сейчас, он вполне может проиграть битву. У него больше сотни воинов, но крепких, закалённых боями, среди них треть. Остальные это молодые, но недостаточно опытные воины и юноши, идущие в походы впервые. Подумал он об этом, но ничуть не расстроился.
Улыбка вернулась на молодое лицо этого старого арийского воина – его молодость может быть бесконечной благодаря дарам Ганга. Но кому нужна вечная молодость? Вечная жизнь? Бред, лишь слабым женщинам и тем женщинам, что, по какому-то недоразумению, родились мужчинами нужно это всё. Нет чести, нет славы в долгой жизни, если в ней нет побед. И нет смысла в вечной жизни, ведь не сможешь умереть и отправиться дальше, на поиски нового, более могучего тела, что позволит прославиться вновь, прославиться так, как ты не мог и мечтать прославиться прежде.
Арагон не видел ничего плохого в том, что бы проиграть и пасть в бою – смерть от рук могучего противника, более сильного воина, честь не меньшая, чем убить этого воина.
И он не зря подумал о возможном поражении – центр клина имперских воинов составили десять всадников с головой закованные в металлические доспехи. Он такие встречал прежде и знал чего они стоят в бою и в золоте. У них имелось небольшое отличие от прочих доспехов, не очевидное для юного неопытного воина, но бросающееся в глаза для того, кто снял сотни доспехов с сотен поверженных врагов. У этого десятка воинов, доспехи имели обтекаемые формы и двойные сочленения, полностью перекрывавшие слабые места доспеха. Против таких воинов, меч не лучший выбор в качестве оружия. Нет зазоров в сочленениях, колоть просто не куда. А пробить такой доспех мечом можно, только если меч двуручный, а сам ты не слабее маленького коня.
И самое важное, то, что арийцы сочли достойным их памяти и прославления, среди всего множества глупых флажков, символов и украшений воинов Пиренеи.
Все десять несли на груди знак, тот, что знала вся Империя, что знали далеко за её пределами.
Вставший на задние лапы серебренный лев, клыки оскалив, свирепо смотрел с панцирей имперских рыцарей. Не просто воины, не просто рыцари – лучшие из всех, каких знал этот континент.
Тот воин, что стал острием клина, немного отличался эмблемой – тот же лев, те же обтекаемые формы, такие же невероятно дорогие доспехи и, наверняка, такое же дорогое оружие, лучшее какое можно было достать за деньги. Но чем-то он всё же отличался. Арагон чувствовал это, но не мог объяснить своей уверенности или же понять её – он просто знал, что этот воин в центре, сильнейший из всех. Он точно знал, что это тот самый враг, коего он долго искал.
Тот самый враг, что способен убить его в открытом бою.
На остальных воинов он особо и не посмотрел, взглядом скользнул по ним и вновь смотрит на того, что неспешно движется в центре. Остальные просто рядовые воины Имперской армии, неплохие кони, половинные шлемы с открытыми лицами, кольчуги не особо дорогие, наручи на кожаных ремнях, такие же поножи. Ничего особенного – для Шеди их хватит.
Слева, за спиной, раздался резкий крик – это Нкесх, наиболее опытный и сильный воин в этом маленьком войске целиком из Шеди. По сути, большей частью похода командовал именно он, так как кехеш решил в основном устраниться от таких деяний и сосредоточиться на добывании славы и трофеев. Он вмешивался лишь изредка и каждый раз Нкесх и все прочие Шеди внимательно прислушивались, но не всегда следовали его совету – именно совету. Об этом Арагон предупредил их ещё в окрестностях Орхуса. Он не хотел быть Предводителем этого похода, он жаждал, в этот раз, только сражений. Странное желание кехеша собравшего поход, но не пожелавшего его возглавить, желание, чем вызванное так никто и не понял, было воспринято как прямой приказ. Что, впрочем, никак не сказалось на размере добычи – Шеди чтили лишь свой закон и сражались согласно ему. К чему-то новому или хорошо забытому старому, они приходили с трудом и большой неохотой. Что не особо нравилось арийцам, но они не возражали, сумев смириться с порядками иного народа. Шеди стали неотъемлемой частью Тара, возродившегося в новом теле, в теле Нара. Частью не главной, не слишком важной, даже не особо нужной теперь, но всё же частью. Их порядки не злили сынов Тара, пока они оставались в народе Шеди и не входили в стены Нара.
Клин имперцев начал ускоряться, лошади медленно переходили на бег. Они не стали мудрствовать особо, намереваясь раздавить войско Шеди один мощным натиском. Тактика простая, но весьма надёжная. И с учётом десяти рыцарей Империи, составивших острие клина, это могло бы сработать – в любом другом случае. Но не с Шеди много лет как, вернувшихся к одному из обычаев предков и сумевших наверстать то, что было забыто – где-то своим умом, где-то при помощи наёмников Кохана, а где-то и при деятельном участии самого Арагона.