- А я и не знал...
Вскоре принесли шашлык, что вызвало немалое оживление за столом - есть хотелось уже всем. Накалывая кусок на вилку, я задумался, я затем спросил:
- Слушайте, а как получается, что тут вообще мясо есть?
- В смысле? - замерла с вилкой у рта Настя.
- В смысле того, что свинья сколько растет? Как мы стареем?
- Нормально она растет, - ответила Лена. - И собаки нормально, и кошки, и все остальное. И раны заживают у нас нормально, и насморк за неделю лечится.
Я помолчал, усваивая сказанное, потом снова спросил:
- Ну а как получается, что мы долгожители?
- Что-то со временем, - ответил Паша. - Только люди, больше никто. Мы... мы как-бы не совсем этому миру принадлежим, есть такая версия. И его время к нам относится не совсем напрямую.
- Погоди, старение ведь процесс физический? Так? - окончательно запутался я.
- Может и так, - кивнул он. - А может и нет.
- Милославский говорит, что физическое старение вторично, я его сама об этом спрашивала. - сказала Настя. - Мы стареем в силу какого-то нашего отношения с течением времени, а физические процессы под это уже приспосабливаются. Поэтому рана зарастает нормально, а вот ребенок растет медленно. Потому что рост и есть старение, а заживление раны - просто процесс. Кстати, забеременеть здесь тоже очень трудно. Никто не предохраняется давно, а случаев единицы. Что-то не так с нами здесь.
- Есть еще момент, - заговорила уже Лена. - Беременная женщина, которая провела вблизи зоны Тьмы достаточно много времени, сутки, кажется, или больше, оказывается не беременной. Если на раннем сроке.
- В смысле? - не понял я. - Выкидыш?
- В смысле, что беременности словно и не было, - ответила она. - Вообще.
- Почему? - уже с мольбой спросил я, понимая, что уже вообще перестал что-либо понимать.
- Увидишь Милославского - спроси, - ответила она. - У него наверняка какая-то теория есть, а я не знаю. Но факт всем известный, хоть и тщательно скрываемый вроде как. Иногда на этом разведбат подрабатывает.
- В смысле? - повторил я свой "коронный" вопрос.
- В смысле, что если женщина залетела нежелательно, можно договориться, чтобы взяли в рейд, - ответила Лена. - Это не поощряется и стоит дорого, но реально.
- Наши тоже так халтурят, - добавил Паша. - Есть несколько человек.
- Это вообще как, преступление? - уточнил я.
- Если только против нравственности, - ответил он. - А вот вывоз гражданских в зону повышенной опасности - преступление. Которое предпочитают не замечать, но если с этим попадешься - штрафной отряд на полгода обеспечен. Кстати, шашлык офигительный сегодня.
- Ага, точно, - кивнул я, вцепляясь зубами в мясо.
Настроения провести весь вечер в компании не было, так что после ужина мы откланялись и поехали в "Би-Боп", где играл джазовый квартет из местных любителей музыки. Но хорошо играл, с фантазией, под них хотелось притопывать ногой и слушать, отставив в сторону стакан. Там было неожиданно неплохо, полумрак и уют, и даже напитки в баре при всей местной скудности выбора демонстрировали некое разнообразие, что делало честь фантазии барменов.
Клуб был полон, при этом Настя шепнула, что в зале в основном всякое городское начальство. Но это я еще раньше понял, когда увидел целый ряд легковых полноприводных "доджей" - верный признак начальства, возле которых стояла кучка хорошо вооруженных шоферов, больше смахивающих на телохранителей, дожидавшихся своих хозяев. В общем, тут все по правилам было - народу рюмочные, начальству - клубы.
Когда вышли из "Би-Бопа", было уже далеко за полночь. Усевшись в машину, Настя спросила:
- Ты же выходной завтра, так?
- Выходной.
- Отлично, и у нас погода не летная ожидается, так что спешить некуда. Выспимся...
Блаженно замурчав, она прижалась ко мне, а я с наслаждением обнял ее за плечи, поцеловав в макушку. Ну, вот и все, я счастливейший человек в этом мире. Это как минимум, а так может и во всех остальных мирах, всех слоях действительности в совокупности, вместе взятых. Тут даже спорить не о чем.
Доехали до нашего нового места, поставили машину под окнами, в рядок с тремя другими. Огляделись, убедились, что из темноты на нас никто бросаться не собирается, похватав сумки, быстро перебрались в круг света у двери, при этом рук с пистолетов в кобурах далеко не убирая.
Было слышно, как где-то негромко трещит генератор, питающий фонари. На звонок открыл дверь сам толстый одышливый комендант, явно еще не собиравшийся спать, одетый в военную форму без знаков различия, столь популярную у местных начальников малого ранга, пропустивший нас в тамбур, где тщательно, выдерживая все полагающие нормативы, светил нам в глаза настольной лампой, повернув ее шарнирный колпак. Лязгнул засов, дверь в решетке распахнулась, пропуская нас внутрь, и мы зашли в комендантскую, тесную и жарко натопленную.
- А что, сами дежурите? - удивился я, когда комендант выдал мне ключи с биркой, вытащив из ящика стола.
- А что мне? - пожал он толстыми плечами. - Дом у нас спокойный, народ по ночам ходит редко, а у меня бессонница. Бывает что супруга подменяет, а так я один в основном. Да, баллон газовый тебе поставили сегодня с утра, как и обещали, чистое белье в шкафу найдешь на нижней полке, счет из прачечной прямо на нем лежит, деньги мне занесешь, завтра.
Позавчера, когда завозил квиточек из сберкассы с отметкой об оплате, попросил коменданта, которого, к слову, звали Петром Геннадьевичем, обеспечить меня горячей водой и газом на кухне, а заодно и постельным бельем, что он сделать обещал и сделал.
- Спасибо, Петр Геннадьевич, прямо спаситель! - польстил я ему, к явному его удовольствию.
- Да ладно! - отмахнулся он. - Хорошим жильцам всегда рады, соответственно и отношение. Девушка, вы уж простите за намек, если чего, - обратился он к Насте. - Но если планируете тут... ну, жить, в общем, то надо зарегистрироваться. Тогда комплект ключей вам выдам и опять же претензии предъявить сможете, если что не так.
Настя не смутилась, а просто вытащила из кармана карточку удостоверения личности и протянула Петру Геннадьевичу, при этом сказав: "Я сюда жить". Тот кивнул солидно, выложил документ перед собой и начал аккуратно переписывать данные из него в домовую книгу, диктуя самому себе, для солидности, наверное.
- Так... Дроздова Анастасия... Владимировна... пилот... вот как? Слышал я про вас, слышал, кто же не слышал, мы со всем уважением... Так... порядок, документик получите, - добавил он, придвигая удостоверение по столу к ней и придавливая его звякнувшими ключами. - Теперь порядок, и вы тут в своем полном праве.
- Спасибо.
На лестнице горели лампы в кронштейнах, тускло освещавшие все пролеты и закоптившие побелку на потолках там, куда были направлены стеклянные трубы их колпаков, слегка пахло бензином. Дверь открылась легко, и мы вошли в комнату, темную, освещенную лишь отблеском света с улицы на белом потолке. Лампу нашел не сразу, потом в темноте пытался сообразить, как поднять стекло, но справился. Чиркнула спичка, заколебался, а потом успокоился язычок пламени, прикрытый стеклом. Сама лампа держалась в добротном кронштейне, да еще и под небольшой жестяной вытяжкой, ведущей за окно.
Темнота разошлась, и Настя, оглядевшись, сказала:
- А что? Очень даже можно жить. И даже счастливо. Лучше бы ты все равно ничего не нашел, это уже местный "топ маркет". Иди, разберись с колонкой, обеспечь нас душем, а я потом чайник поставлю. Чай я взяла, и сахар, ты ведь не сообразил, небось?
- Чайник я сам поставлю, все равно вдвоем на кухне не развернемся, - сказал я, пропустив справедливую подколку мимо ушей. - А ты распаковывайся пока, что ли.
- Хорошо, - кивнула она, выставив свою сумку на стол и открыв. - Я схватила с собой только самое основное, чтобы было во что переодеться и чтобы с утра по квартире голой не бегать.