Перу Конрада принадлежит много рассказов, очерков, фельетонов, юморесок, афоризмов, выходивших до и после второй мировой войны. Но венцом его творчества остается «Отбой!», выдержавший на родине автора восемь изданий, переведенный на многие иностранные языки[3].
Когда вышел этот роман, некоторые зарубежные критики назвали автора «чешским Ремарком». Как и «На Западном фронте без перемен», это книга о себе и близких товарищах, рассказ одного из фронтовиков. Как и «На Западном фронте без перемен», «Отбой!» написан «кровью сердца» и, несомненно, доминирует в творчестве автора. Конрад неоднократно возвращается к теме «Отбоя» в своих воспоминаниях, выступлениях, публицистике.
Прочитав «Отбой!», не удивляешься, что и сам автор так захвачен им. Роман очень эмоционален. Видный чешский критик Иржи Гаек, оценив этот роман как одно из лучших чешских произведений о войне, назвал его «лирическим панданом к «Швейку».
Сила романа в его глубочайшей ненависти к войне. Эта книга прозвучала страстным протестом всего поколения Конрада против войны, протестом всех тех, кто семнадцатилетними юношами был ввергнут в империалистическую бойню. Роман стал своего рода антивоенным манифестом поколения. Чешская писательница Мария Пуйманова приветствовала его появление словами: «Это одна из лучших литературных новинок, произведение, исполненное неподдельных чувств и разнообразного, утонченного видения действительности. Я хотела бы, чтобы эту книгу прочитали все семнадцатилетние юноши, их возлюбленные, их матери».
Карелу Конраду еще не было восемнадцати лет, когда его прямо со школьной скамьи, вместе с несколькими соучениками мобилизовали в австрийскую армию. Прочные узы дружбы, закаленной невзгодами солдатчины, связали там Конрада с его земляком, студентом-медиком Эмануэлем Пуркине, и вчерашним гимназистом из Праги Пепиком Губачеком. Непосильные испытания легли на плечи этих совсем еще зеленых юношей. Велики тяготы армейской жизни, но самые мучительные из них были отношения между людьми в этой реакционной антинародной армии. Бездушие и тупость офицеров, изнурительная муштра, издевательства над солдатами — все это безмерно угнетало молодых новобранцев душевно и физически. Унижение солдатчины — таков был основной психологический мотив страданий Конрада и его товарищей. Облегчения от физических тягот муштры они искали в самокалеченье и симуляции, избавления от моральных унижений — в искусстве «внутренней глухоты». Они тренировали себя в «автономии сознания от тела», в умении автоматически, «без души» выполнять фельдфебельскую команду и быть в это время сердцем и помыслами дома, на родине.
Обо всем, что пережили в эти тяжелые военные годы трое друзей, взволнованно и проникновенно рассказал пятнадцать лет спустя Карел Конрад в романе «Отбой!». Творческий подъем, увлеченность автора, острота его восприятия и чувств, видение людей и событий таковы, словно он писал о том, что было вчера.
Можно говорить об известном сходстве «Отбоя» с романом Ремарка, но русский читатель найдет, думается, также немало сходного в отношении к военщине и войне у Конрада с Куприным. Некоторые страницы «Отбоя» явно перекликаются с «Поединком» и другими военными рассказами Куприна. Это и не удивительно, ведь Австро-Венгерская империя имела общие черты с царской Россией. Многонациональность, дворянско-помещичий тип государства, полицейский произвол — все это создавало общий дух в армиях «лоскутной монархии» и императорской России. Галерея моральных уродов в офицерских погонах, все эти штабные педанты и апологеты шагистики, — разве они не сродни купринским офицерам из «Поединка»? Невежественные фельдфебели — садисты и вымогатели, полуграмотные и совсем неграмотные новобранцы из национальных меньшинств, — разве все это не напоминает николаевскую армию?
Но если страстный протест против милитаризма и войны сближает Конрада с Куприным и Ремарком, то чешский писатель полностью своеобразен в художественных приемах. Прогрессивная чешская критика, высоко оценив «Отбой!», подчеркивала, что к этой книге нельзя подходить с привычной литературной меркой. Мы не находим в «Отбое» сюжета с «железной конструкцией», с завязкой, нарастанием конфликта и развязкой. «Отбой!» — не беллетризованные картинки армейской жизни и — при всей конкретности событий и персонажей — не документальный роман. Реальность окрашена в нем подлинным лиризмом, правда жизни прошла сквозь призму глубоко поэтического восприятия.
3
На русском языке «Отбой!» впервые появился в 1938 году в сокращенном переводе Ю. Молочковского. Сейчас советские читатели получают роман в полном виде.