— Уходи, — сказал ей холоднее, чем хотел. — Уходите, ваше высочество. Мне слишком дорого ваше доброе имя, чтобы отказаться от брака, иначе, клянусь, я бы это сделал. А теперь уйдите с глаз долой.
И позволил лекарям увлечь меня куда-то — кажется, в мою комнату. Тьма вернулась. А затем пришла боль и беспамятство.
Я чувствовала, как схожу с ума. Все то время, пока Рен сражался с Даниаром. Когда Даниар ранил Рена в бок, едва не закричала от ужаса. А, может, закричала? Для меня существовали только Рен и Даниар. То мне казалось, что Рен вот-вот победит. То — что Рен вот-вот проиграет. Я то замирала в надежде, то чуть не рыдала в отчаянии. Отец посматривал на меня с плохо скрываемой тревогой. Мама же сохраняла показное спокойствие. А когда бой неожиданно закончился, я не выдержала и рванула к Рену. Вот только он бросил колкое:
— Уходи. Уходите, ваше высочество. Мне слишком дорого ваше доброе имя, чтобы отказаться от брака, иначе, клянусь, я бы это сделал. А теперь уйдите с глаз долой.
Он не любил меня больше? Смотрела, как двое лекарей уводят Рениарда прочь — а сама будто к месту приросла. По щекам катились слезы отчаяния.
— Эли, идем отсюда, — шепнула на ухо Ариэтта, увлекая к двери.
Стоило нам скрыться от чужих глаз, как тут же догнал Вилиан, снова подхватил под руку, иначе я, наверное, упала бы. Потому что не могла перестать плакать, и коридор расплывался перед глазами. На этот раз брат вел в мою комнату. Сегодня все мы наплевали на условности. Возможно, это аукнется в будущем, а сейчас было все равно. Просто больно и пусто. Надо поговорить с Реном. Убедиться, что все в порядке. Объяснить, почему все так произошло. Он должен понять!
— Приляг. — Вилиан подвел меня к кровати. — Тебе нужно отдохнуть, Элиза. Ари, позови служанок, пусть помогут снять платье.
Ари тут же скрылась за дверью, а Вилиан крепче сжал мою руку. Слезы снова покатились по щекам.
— Не плачь, — тихо сказал брат. — Я рядом.
— Спасибо, — обняла его. — Не беспокойся, я в порядке. Ты прав, просто нужно отдохнуть.
— Я пойду?
Кивнула. Мне нужно было остаться одной, чтобы успокоиться и решить, что делать дальше. Ничего, все плохое позади. Лорды, бои. А Рен обязательно поймет, если любит.
Позволила служанкам переодеть меня в домашнее платье. Пора привыкать снова быть принцессой. Правильной, вежливой, приветливой. Принцессой, которая носит украшенные драгоценностями платья и не дает воли эмоциям. Ненавижу это!
— Оставьте меня, — сказала девушкам. Они поспешно удалились. — Ари, ты тоже. Мне нужно побыть одной.
— Хорошо, — кузина смотрела на меня встревожено, но возражать не стала. — Ты поспи, Элиза. Быстрее придешь в себя. Все будет в порядке, дорогая.
Ариэтта осторожно обняла меня, чтобы не задеть повязку на плече, и вышла. А я подождала для верности — и лихорадочно заметалась по комнате. Так, надо умыться, чтобы Рен не увидел следов слез. Взглянула в зеркало — выглядела скверно, но лучше, чем до умывания. Покрасневшие глаза все равно говорили без слов, лицо казалось бледным, будто алебастровым. Пора!
Выскользнула в коридор. Приставленная к двери охрана поклонилась и двинулась за мной.
— Останьтесь здесь, — приказала им.
— Не можем, ваше высочество, — ответил один из стражников. — Приказ короля.
— Ах, так?
То ли от обиды на Рена, то ли от злости и пережитых переживаний заклинание остолбенения сработало, как надо. А ведь так редко работало! Стражники даже пошевелиться не успели — не ожидали подвоха. А я уже летела по ступенькам в крыло лордов. Рен должен меня выслушать! И теперь я расскажу ему все. Он сам знает, каково это — жить, будто в клетке. И поймет. Повторяла себе это снова и снова. Рен должен понять. Пожалуйста!
Свернула в коридор, ведущий к нашим комнатам, и вдруг в спину врезалось чужое заклинание — такое же, остолбенения. Я не могла пошевелиться, тело сковал холод.
— А вот и птичка попалась, — шепнул на ухо мужской голос, который тут же узнала. — Простите, принцесса Элиза, но не подобает девушке, а тем более королевских кровей, бегать ночами к мужчинам. Не беспокойтесь, об этом никто не узнает.
Еще одно заклинание — и я обмякла в чужих руках.
Глава 29
Пропажа
Лекари еще долго колдовали над моими ранами, а хотелось только одного — остаться наедине со своими мыслями, еще раз прокрутить в памяти этот день и многие дни до того, чтобы понять — когда и где допустил ошибку. Почему не понял, проглядел. И что теперь с этим делать. Но, наконец, двери за лекарями закрылись, и комната погрузилась в тишину и полумрак. Переоделся и упал на кровать, закрыв глаза. Гордость вопила о том, что нужно уехать. Немедленно, потому что та, кто обманул однажды, сделает это снова. Разум вторил гордости. Раз не сказала — значит, не любила и не доверяла. И только сердце бешено билось, напоминая, что мои чувства к Элизе никуда не делись, и в них никогда не было лжи. Я любил её. Что могло быть важнее? Только то, что она, видимо, не любила меня.