Белтер перевел дыхание. Было заметно, что рассказ дается ему нелегко.
— После всего того, что она мне продемонстрировала на наших совместных беседах о магии, у меня сложилось впечатление, что она далеко не настолько слаба, какой ее считают. Как будто это было лишь фасадом, удобной маской, за которую она никого не пускала. Вскоре я понял почему.
И снова пауза, на сей раз совсем короткая.
— Я очень удивился тому, что на первом испытании вы выбрали очарование. Вы невероятно похожи на мать — такая же красивая, самоотверженная, горячая внутри, несмотря на мнимую холодность снаружи. Заклинание очарования также было одним из любимых у Тании. Она применяла его настолько мастерски, сочетая со своим природным обаянием, что лучшие маги не замечали, как попадали в ее сети. Поначалу я тоже этого не видел, но позже, когда мы познакомились ближе и проводили много времени вместе, стал улавливать эхо ее магии. И на артинцах, и на северянах — на всех, кто был ответственен за заключение договоров.
— Невозможно. Моя мама учила меня этому заклинанию, это так. Но у нее бы не получилось сделать это настолько тонко, чтобы оно продержалось долгое время, а жертва не обнаружила воздействия.
— И тем не менее она этого добилась. Тогда происходили крайне странные вещи. Присмирел даже бешеный глава рода Рэндвис, который все время ставит нам палки в колеса. Неожиданно северяне согласились отдать часть принадлежавших им земель, а артинские послы пошли на доселе невиданные уступки, на которые мы не соглашались даже в проигранных войнах, хотя в тот раз преимущества были на нашей стороне. Рано или поздно это должно было всех насторожить, невзирая ни на какие чары. Я предупреждал Танию, что это не закончится добром. Она ответила, что хватит уже нам и нашим детям гибнуть в бессмысленных войнах и, чтобы этого достичь, она готова пожертвовать собственной жизнью.
Белтер тяжело вздохнул.
— Так и случилось. Подыгрывая ей, я до последнего держал его величество короля Дэррика в неведении. Мир на тех условиях, к которым Тания подталкивала обе стороны, был выгоден для всех. В то же время это не понравилось бы никому, кто присутствовал на переговорах. Было затронуто слишком много денежных интересов, и в тот момент это сильно ударяло по кошелькам отдельных лордов, известных скупостью. Северянам же проще перегрызть самим себе глотку, чем отдать хоть кусок родной земли Артину. Похоже, кто-то или с нашей, или с вашей стороны наконец заметил странности и догадался, кто к ним причастен.
— Тогда и произошло отравление, — прошептала я. — Но почему ее не обвинили открыто?
— Потому что это был позор для всех, кто участвовал в заключении мира. Могучих воинов, опытных политиков, коварных колдунов обвела вокруг пальца слабая женщина, которая к происходящему вообще не имела отношения и приехала, чтобы ее муж не скучал на переговорах. Может быть, кто-то из артинцев был бы и рад обвинить противников в нечестной игре, но Танию отравили прежде, чем это произошло.
Маг склонил голову еще ниже, как будто его тянул вниз невидимый камень.
— Я себе места не находил. Винил себя в том, что произошло. Думал, что это я ответственен за ее смерть. А потом северяне действительно повесили на меня ее гибель. Чтобы найти настоящего убийцу, мне пришлось обо всем рассказать королю. Добился я только того, что чуть не лишился поста королевского советника и едва не отправился в тюрьму за то, что ни о чем не известил своего господина и монарха. Впрочем, я бы не сильно расстроился, если бы это случилось. С тех пор у меня нет абсолютно никакого желания участвовать в политике, если из-за нее гибнут такие люди, как ваша мать.
Ага, так я и поверила. Красивая история, которая, разумеется, выставляет Белтера в правильном свете. Не убийца, а прямо праведный мститель. Борец за справедливость.
— Сочувствую, — я отвернулась к окну. — Вы нашли что-нибудь, что указало на убийцу?
— Почти ничего. Одно время я подозревал вообще всех, вплоть до вашего отца. Тания говорила, что Неварду не нравится наша с ней дружба. Я боялся, что он мог убить жену из ревности, но он так горевал по ней, что я отбросил эту мысль. Я выяснил лишь то, что яд подсыпал кто-то из тех, кто на пиру находился в непосредственной близости рядом с ней, а Тания не покидала круг соплеменников. Слуги, муж, другие северяне — это мог быть кто угодно из них. Увы, кто именно, мне так и не удалось узнать.
— Виноваты, конечно же, северяне, — я не удержалась от сарказма. — А артинцы ни при чем.
Почему меня совсем не удивляет этот вывод?