Трейван подскочил, как ужаленный, и схватил кричащего триаса за лохмотья на груди.
— Специально?! Я бы защитил, умер, но ее защитил!
— Давай, убей меня сейчас! Я украл у тебя несколько часов Яримины, а в итоге мы оба потеряли ее навсегда.
Неоген с силой отшвырнул Эриана, тот влетел в кресло и с грохотом перевернулся вместе с ним.
— Ты спас меня, а я убил ее! — кряхтя, триас поднялся на ноги. — Я подле-е-ец! — горько смеясь, протянул он.
Трейван с перекошенным лицом выставил руку с растопыренными пальцами и легким взмахом метнул валяющееся кресло в Эрни. Триас упал на колени, снаряд с грохотом влетел в стену.
— Это, как его… что тут происходит?! — в гостиную с криками забежала Верина. — Вы что тут устроили?! Ведете себя как ордовики-подростки!
Трейван, сжав кулаки и широко раздувая ноздри, втянул раскалившийся воздух.
— Вставай! — приказал он все еще сидящему на коленях триасу, не обращая внимания на тяжело дышащую женщину.
— Батюшки-светы, — запричитала Верина сиплым голосом, глядя то на разломанное кресло, то на нетрезвого Эриана в драной рубахе. — Наисветлейший, что ж вы это… творите-то? Ладно, этот вечно пьяный дурачок, но вы-то?!
— Что вы здесь делаете? Почему не в Дамании? — Голос перешел к обычным мягким интонациям, и неоген наконец-то отвел разъяренный взгляд от триаса.
— Так это… Светлейшая Кралина помогла восстановить замок Рау, а я обещала приглядывать за этим… — женщина кивнула головой в сторону Эриана, и коричневые кудряшки весело запрыгали на голове. — Я ж для Дарианы старалась… Вот вернется, а дом в порядке… — Верина осеклась, видя плотно сжатые губы неогена и непривычно ледяной взгляд.
Как он сейчас походил на Веллингтона.
— Мне… это… прибрать тут? — несмело поинтересовалась ордовинка, переминаясь с ноги на ногу.
— Позже, я не закончил разговор. — Трей сложил руки на груди и испытующе посмотрел на сидящего возле обломков кресла триаса, обхватившего ладонями голову.
Верина кивнула и вышла.
— Я правда любил ее, — голос Эриана дрожал. — Прости… Никогда не желал ей смерти, но залесцы напали неожиданно. Я поднялся с кровати, чтобы защищаться, но шов разошелся, не успел зажить, и кишки стали вываливаться… Я видел, как она прикрывалась щитом… Их было четверо, один точно триас… Наших раненых стелуров пощелкали, как новорожденных котят… Пока полз на помощь, потерял сознание… Они, наверное, решили, что я мертв и ушли… — Он закрыл лицо руками. — Зачем я остался жить?
— Затем, чтобы через два года окончательно выбить этих гастролеров с нашего континента. — Трейван сел рядом на пол и положил локти на согнутые колени. Воспоминания о Яримине всегда будут причинять боль и ему, и Эриану, но нужно жить дальше. — А помнишь, как мы втроем, еще подростками без боевой магии, сделали вылазку из горного укрытия в Солисе? Закидали залесского стелура снежками, а он так и не понял, откуда его атаковали. — Трейван усмехнулся, а глаза подернулись пеленой воспоминаний.
— Яримина тогда еще утверждала, что не может между нами выбирать, хотя для меня уже все прояснилось. — Триас тоже усмехнулся. — Она ловила каждое твое слово, смотрела на тебя зелеными глазищами, как на божество, смеялась над твоими идиотскими шутками, как будто в них действительно было что-то остроумное.
— А что, не было?
— Нет, не было!
Трейван хмыкнул и положил руку на плечо друга.
— Ее не вернуть… Прекращай пить, у меня к тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Уверен, Яримина сверху только порадуется, если мы сможем стать счастливыми. — Неоген поднялся и протянул ладонь Эриану. — Честно сказать, не знаю, чтобы произошло, окажись Яримина в тот день со мной на стычке. Нельзя мне было выходить на бой с любимым человеком и разрываться между ней и Веллингтоном. Моя обязанность — прикрывать в первую очередь его, но я не смог бы сосредоточиться, волнуясь и пытаясь защитить ее. Я выдохнул, когда Яримина сказала, что тебе плохо и она остается поддержать, снял с себя груз ответственности, мысленно переложив на тебя. Мы оба виноваты.
Эриан взялся за протянутую руку и, встав в полный рост, прислонился лбом ко лбу друга, с силой обхватив его ладонью за шею.
— Я убивал этих тварей, как болотных жаб, одного за другим, одного за другим, — горячо зашептал триас, — и каждому говорил, что это за отца, за мать и за рыжую малышку… каждому говорил… каждому!