— Трейван распорядился, чтобы он проводил Марилену до комнаты, сам не может уйти от гостей, — отрапортовала румяная триаса Соу.
Даша, настороженно посмотрела на коренастого блондина, который всем своим видом показывал полную боевую готовность. И триаса даже догадывалась, к чему может привести эта компания для Маши.
— Спасибо, — наследная Рау благодарно кивнула подруге, — но я, пожалуй тоже пойду, помогу сестре лечь.
Пока Валинта прикрывала триас Рау своими формами от любопытных глаз и визерокоптеров, Галип помог пошатывающейся Марилене подняться. Даша плотно взяла ее под руку, и они втроем удалились из зала.
Кралина не села в кресло, а встала позади, облокотившись на спинку. Веллингтон напротив, устроился на мягком сидении, вытянул ноги и немного расслабился. Он позволял себе это нечасто, но беседа с Дарианой больно ранила и не оправдала надежд.
Как быть, если большинство жемчужин завтра достанется наследной Рау? Ведь он обязан жениться на той, что выиграет. Так было всегда, и нарушать традиции в послевоенное время нельзя: люди хотят стабильности, а сильные изменения только отпугнут и покажут, что с мнением жителей не считаются. Он где-то в глубине души отдавал предпочтение именно Дариане, понимая, что она, не отравленная войной, умеет чувствовать, умеет любить. А Лина? Она молодец, но разве можно сравнивать бриллиант с пуховым платком? Но на что теперь надеяться, когда Дариана дала четко понять, что не готова занять место рядом с ним? А может, это просто волнение? Ведь тогда, в Керике, она явно проявила интерес.
— О чем задумался? — нарушила тишину Кралина, внимательно вглядываясь в точеные черты лица.
— О завтрашней церемонии, — устало произнес Вэлл и потер переносицу, — вряд ли кто-то лучше тебя справится с ролью правящей триасы.
— То есть ты меня не рассматриваешь как женщину, только исключительно как правительницу! — Лина возмущенно вскинула руки, в глазах запылал гнев.
Веллингтон сдержанно улыбнулся.
— Я рассматриваю тебя во всех ракурсах и понимаю, что сладко не будет. Когда два айсберга ударяются друг о друга, идут трещины, некоторые из них приводят к полному разрушению.
— Я не айсберг! Ты совсем не знаешь меня! — Кралина вцепилась в спинку кресла так, что побелели костяшки на пальцах. — Я могу быть другой, — еле слышно прошептала она и с надеждой посмотрела на Вэлла.
— Уверена? — Он встал и подошел к побледневшей девушке, внимательно вглядываясь в непривычно смягчившиеся черты.
— Ты никогда не замечал меня, видел только младшую задиристую сестру Эрни, а позже отличного воина. — Голос неожиданно задрожал, а пальцы продолжали цепляться за спинку кресла, как за спасительную дощечку в бушующем океане. — Но я выросла! Я для тебя бросалась в самые сумасшедшие схватки, для тебя гнала Дре из Семигорья, не задумываясь о ранениях. Надеялась, что увидишь, запомнишь, оценишь. Никогда не говорила о своих чувствах, пыталась заглушить, потому что понимала: во время войны они лишние. А после войны они опять оказались лишними, потому что существует этот дурацкий отбор! — Она задрала голову, не давая выкатиться подступившим слезам.
— Лин, ты правда все это делала ради меня? — Вэлл с удивлением смотрел на новую Кралину, такой ранимой и беззащитной он не видел ее никогда. — Всегда считал, что ты бьешься насмерть исключительно из-за патриотизма.
— Дурак ты. — Она нырнула в раскрытые объятия и прижалась щекой к темно-серому кителю, вдыхая терпкий запах мускуса и сандала. — Я и сама столько глупостей делала, лишь бы не думать о тебе, и только совсем недавно поняла, что если не скажу о своих чувствах, то все пойдет прахом.
Вэлл уткнулся носом в черную макушку и от души улыбнулся. Ему и в голову не приходило, что дерзость Лины — это защитная реакция, всегда считал, что она просто колючка, пытающаяся всех подмять под себя.
— Я все ждала, когда же ты придешь и скажешь, что я лучшая и ты оценил мои старания на войне, на этапах отбора, а ты все не шел. Пыталась показать, что жду этого, но, видимо, неправильно. — Она подняла голову и встретилась с недоумевающим взглядом. — Я совсем не умею проявлять чувства, ведь столько времени пришлось их скрывать. Да я и не знаю толком, как это делается.
— Влюбиться в правящего неогена самая большая глупость, которую себе может позволить незамужняя триаса, и Кралина Кей себе это позволила. — Вэлл наклонился и слегка коснулся губами влажной щеки. Его удивлению не было предела, он и правда никогда не думал о том, что Лина умеет любить, всегда казалось, что ею движет только желание побеждать.