— Агат защитит тебя от чужих мыслей. И других от тебя. Носи и не снимай, но помни — никто не должен узнать о том, кто ты.
— Почему таких, как я, уничтожали? — спросил Норманд.
Такой подарок от деда он считал гордостью. Хоть и не подозревал, что Грир Ватерфол подарил ему нечто большее, а именно — жизнь. Но в пять лет Норманд понимал, что получил украшение. А дед ему всегда был примером и авторитетом, которого он не мог ослушаться.
— Я выгнал из комнаты няньку, — прошептал он со страхом, что скажет дед.
— Она мне рассказала, — махнул рукой дед. — Ты можешь быть свободен. Но помни мои слова. Твоя сила — большая ответственность.
«И все же, если я узнаю, что ты сделал что-то плохое с кем-то — мне придется тебя убить».
Это было последнее, что подумал Грир Ватерфол.
С каждым годом его сила росла. Он слышал всех людей, смог предупредить деда о нападении, предугадал многие события. Но неизменным оставалось то, что он слышал постоянно других. Это разрывало его на части. Он даже с женщиной не мог нормально провести время, ибо заранее знал, как она к нему относится. Ужасное состояние, когда нельзя доверять никому. Ты знаешь все, но главный твой друг — одиночество.
Норманд шел по вечернему городу, жадно прислушиваясь к каждой мысли прохожих. За последние три часа его жизнь резко поменялась. И виной всему стала голубоглазая блондинка, которую он выбрал на отбор. Ха, но у Магдалены Ваерн зеленые глаза! По крайней мере, так было на портрете. А может, художник так и нарисовал, а голубой цвет со временем стерся и стал зеленым. Такое бывает.
Нет, определенно надо проверить, какого цвета глаза у Магдалены Ваерн. И если ему подсунули другую девушку, то это будет крайне плачевно для Ваерна. И для нее.
Но — Светлая дева ему помоги! — как же ему было хорошо рядом с ней. Он не слышал никого. Ни работяг, ни Ваерна, ни саму девушку. Норманд уж было подумал, что лишился ментальной магии. Ведь украшения только глушили чужие мысли, а не закрывали их. Но теперь первая проблема — он не услышал мысли Магдалены. Она будто отгородилась от него стеной. Хотя, может, это было из-за печати на ее плече. А вот вторая проблема — он прислушался к мыслям Ваерна и уловил их настолько четко, будто тот с ним разговаривал: все его мысли были о том, что он оставляет дочурку в королевстве одну. Но Норманд все равно чувствовал подвох, только понять не мог — в чем.
Он ходил с ней по порту, прислушиваясь к другим людям, чьи мысли были будто написаны в книге, а вот голова Магдалены казалась черным пятном. Можно было предположить, что она ни о чем не думала, но насколько он знает женщин — они всегда о чем-то думают, поэтому такого точно быть не может. Норманд хотел влезть ей в голову осознанно, но мог ненароком сломать печать, которую явно не ему снимать.
Итак, он сейчас имеет в отборе девушку, чьи мысли он не слышит, но рядом с ней, стоило захотеть, мысли любого другого звучали совершенно четко, а не привычной какофонией звуков.
Он мог бы отправить Магдалену в дом к матери, но он хотел влезть в голову этой девушки сегодня ночью. Он должен понять, что с ней не так.
Глава 12
Убранство апартаментов было простым, но в то же самое время говорило о хорошем вкусе хозяина. Спальня, оформленная в тёмно-синих спокойных тонах, изысканно обыгранных текстилем и обивкой мебели, выделялась после приглушённо лимонного, доминирующего в гостиной. Сочетаясь с цветом чернёного серебра, комната выигрывала сочетанием тонов и полутонов, удивляя простой обстановкой. Благородная патина, тронувшая деревянные поверхности, и не слишком много свободного пространства создавали тёплый уют. Посреди комнаты стояла кровать с высокой, обитой кожей спинкой. Богатое воздушное покрывало цвета песка дополнялось множеством подушек разных размеров. Их расцветка соединяла и мирила прохладный синий с тёплым бежевым, напоминая морской пляж.
Ватерфол сказал, что я могу располагаться в его спальне, и предупредил, что свет включается по хлопку. Горничные расположились в другой комнате. Я с ними даже не разговаривала — как-то непривычно общаться с людьми, которые должны прислуживать мне. Привыкла все сама делать.
— Здесь вода включается, — я дернулась, когда услышала позади голос одной из горничных.