Он словно берег тебя для меня, - подумала, но не сказала.
Весь оставшийся день, я провела в комнате Луши, вышивая свадебный рушник уже с настоящим вдохновением и радостью, улыбка не сходила с губ. Хотя, я была все еще зла на Богумира за пережитое этой ночью, хоть и понимала, что он во всем поступил правильно. Все просчитал на несколько ходов, чтобы с одного выстрела убить сразу нескольких зайцев, так, наверное, и должно поступать настоящему правителю.
- Больше всех, мне Ратибора жаль, - вздохнула Луша. - И без дочерей, и без невесты остался, и даже к внучке теперь приезжать не посмеет.
- Будем ее отправлять к нему с нянюшками.
- Его последняя жена была как раз няней девочки, но умерла, как и все его жены, не сумев разродиться крупным младенцем. Теперь всех наших девок к Ратибору и княжеским приказом не угонишь, зная его любовь к молодой красоте.
- Ну, ты сопровождай тогда. Ты-то точно разродишься, если что...
- Я?? Ах, ты козявка чернявая! - Лукерья принялась стегать меня полотенцем, которым вытирала вымытые руки. Не забалуешь у нее. - Мне вон, скоро только и дел будет, что успевать за вашей малышней присматривать! Как нарожаете с рыжей в два подряда! Только успевай пеленки настирывать.
- У нас с Богумиром не будет детей, - тяжко вздохнула я.
- Почему это? - Поразилась Луша.
- Я ведь, как выяснилось, на половину дракон, а он волк. Не сочетается. Как дед сказал.
- Глупости крылатый сказал! Если б это было так, то волк Богумира не за чтобы тебя не выбрал. Истинные пары волков формируются просто: волк от природы наделен способностью, по запаху находить самую лучшую самку для зачатия и вынашивания своих волчат. Отсюда у мужчин и такое безумное стремление взять нас поскорее и потом как можно чаще. Будь готова кстати. И старайся отказывать как можно меньше, а то жутко злыми становятся. Все природные инстинкты, если б ты не пахла самкой, способной родить волчат, волк бы тебя и не заметил. Поверь мне. И даже в голову грусть не бери по этому поводу. Если, конечно, дед твой не колданул чего, по этому поводу, из вредности.
- Этот может и из вредности, - подметила с грустью.
В комнату постучали, Луша открыла и впустила в комнату высокую, черноволосую женщину, с острым подбородком и тонкими губами.
Жена посла подходила ко мне очень медленно и величественно, словно огромный корабль, плывущий по волнам. Я встала и замерла, не зная, что делать.
Была уверена, что, подойдя ближе, бабушка просто плюнет мне в лицо, высказав все призрение к тому, что я, недоразумение этакое, посмела остаться с блохастым волком, и столь же величественно удалиться.
Глава 49
Женщина смотрела на меня сначала, как мне показалось с призрением, потом с интересом, а потом на ее глазах вдруг появились слезы. Она порывалась, что-то сказать, то поднимала, то опускала голову, губы ее дрожали, но ни слова из себя так и не смогла выдавить. Словно на ее горле были сдавливающие тиски, мешающие говорить. В конце концов драконица резко развернулась и вышла не оборачиваясь.
А я, почувствовала себя совершенно обессиленной и, упав на тахту, просто разревелась в голос.
Напряжение, что принесла с собой драконица, переполнило чашу эмоций и терпения.
- Да чтоб провалилась эта ваша драконья гордость, в самое пекло! - Луша села рядом и обняла. - Поплачь, хорошая, поплачь! Отпусти и выбрось. Это не ты им не нужна, а они тебе. Здесь твой дом. Здесь твоя семья и все у тебя будет хорошо и дети, и внуки, и правнуки, руки целовать будут.
Самозабвенно рыдая, я даже и не заметила, как руки Лукерьи сменились на руки Богумира. Он посидел немного со мной, затем взял на руки и отнес в свои покои. Мне даже не хотелось спорить, прижавшись к его сильному, горячему телу, я пригрелась и тихонько всхлипывала.
Сейчас меньше всего на свете, я хотела бы лишиться еще и его тепла.
Богумир сел со мной на руках на свое ложе и начал покачивать меня как ребенка, мурлыча что-то напевное, протяжное.
Под это его успокаивающее мурлыканье глаза мои и сомкнулись. А когда я их открыла, то обнаружила себя на груди у спящего князя. Он крепко прижимал меня к себе одной рукой, и мне было очень тепло. Даже жарко, но это конечно больше от того, что мы, хвала Всевышнему, оба были в одежде.
Сначала хотела тихонечко встать и уйти, но подумала, что не вынесу осуждающего взгляда стражников и встречной челяди. Им не докажешь ведь, что ничего не было. Уж лучше выйти утром с гордо поднятой головой.