Каждое прикосновение мужчины наполняло меня энергией его любви ко мне. Я ощущала весь его трепет, все его желание. Они просто переполняли молодого князя, превращаясь сейчас в жизненную силу для меня.
Всегда думала, что близость это лишь удовольствие для тел, даже и не подозревала, что каждое прикосновение может стать источником жизненной силы. Но тут же пришло понимание, что именно так и бывает, когда тебя не просто хотят, а любят. И каждым своим прикосновением питают своей любовью.
Язык Богумира очень медленно спускался вниз и еще медленнее поднимался вверх, то по одной, то по другой ноге. Все моя кожа стала невероятно чувствительной, я закусывала губы чтобы не стонать, но все равно не сдерживалась, по всему телу мурашками растекалась энергия. А низ набух до невыносимой тяжести. И когда Богумир самым кончиком языка коснулся моей самой чувствительной точки, мне пришлось вцепиться руками в край стола, чтобы не упасть. Настолько ошеломляюще сильные пошли ощущения от прикосновений.
- Не нужно кусать губы. Потом будет больно и не красиво, кричи, если хочется. Позволь и себе и мне насладиться, гордая драконица, - пришла в затуманеннную голову мысль.
И я позволила! Я отзывалась на каждое немилостиво жгучие прикосновение мужчины, до тех пор, пока обессиленная взрывом ощущений в собственном теле, не упала в его сильные руки. Как же хорошо мне было! Как же невероятно. Это настоящий полет, без всяких там драконьих крыльев.
Богумир ласкал меня очень откровенно и в самом потаенном месте, но мне не было ни стыдно, ни противно. На губах моих играла улыбка, сердце радостно трепетало, а лоно сладко пульсировало от первого, чувственного взрыва.
Хорошо. Как же хорошо!
Мужчина аккуратно сел со мной на пол перед горящим камином, положил мою голову себе на колени и нежно гладил пальцами словно котенка.
- Ну и как тебе моя несдержанность? Сильно страшная? - спросил усмехаясь.
- Прости, - уже и самой не верилось, что боялась.
- Не за что. Для девушек нормально бояться первой близости с мужчиной. Это ведь неизведанное. Но ты ведь больше не будешь?
- Не буду, - мое лоно сейчас так приятно пульсировало, тело горело, а на коленях у князя было так тепло, боятся после такого, просто смешно.
- В первый раз, когда войду в тебя, немного больно все же будет, но лишь в первый и лишь немного, обещаю.
- Я готова, - прошептала, переворачиваясь на спину и заглядывая в глаза князя, в которых отражался горящий огонь камина, но мне казалось, что это его собственный. Или его зверя.
- Иди с богом, - улыбнулся Богумир. - Не опоздать сегодня, очень важно.
- Но ты ведь хочешь, а я готова.
- Хочу! Очень хочу! Даже жену не хотел столь безумно. Но, чем дольше жду, тем слаще будешь, моя ягодка. Все будет, как положено, после венчанья и веселого пира, гости сами проводят нас на ложе, а утром мы гордо вынесем им простынь с положенными следами. А пока иди. Иди ради Всевышнего! Умоляю!
Глава 50
Лукерья лично помогла мне помыться, одеться в новое, темно-синее платье и уложить волосы в очень красиво заплетенную косу. Я улыбалась, и она порхала вокруг меня легкой пташкой.
О Всевышний! Сколько же любви в этой женщине! Потеряв всех своих детей в какой-то степени из-за племянников, она сумела не озлобиться на них, а напротив, передала им все свою любовь. Воистину - великая женщина!
- Ты там будешь со мной? - спросила с надеждой.
- Конечно, я всегда теперь буду с тобой, - улыбнулась женщина. - Кому ж я еще здесь нужна то? Знаешь, никто по моим детям не убивался так, как Богумир. Двенадцатилетний мальчик кричал, что запрещает! Что отменяет этот проклятый закон. И приказывал, и просил, и плакал. Не послушал его совет жрецов. Исполнил Марун свой страшный долг. Три месяца мальчишка упрямо не пил и не ел. И утонуть пытался и с гор прыгал. Жить не хотел, виня себя в их смерти. Только кровь волкодлака его от гибели и спасала! Как его не пожалеть было? Мы с Трибором осиротели, так ведь и они сиротками остались рано. Вот и грели мы друг друга, как могли.
Я молча встала и обняла плачущую Лукерью.
- Хороший он. Очень хороший, - вздыхала женщина. - Береги его.
Я, подумав, взяла с собой тот мешочек с золотом, что мне дала за работу Мирослава, решив раздать особо нуждавшимся.
Приехав в дом милосердия, я сначала должна была сварить пшенную кашу с тыквой, нарезать хлеб, намазать маслом и разлить настоянный уже отвар с ромашкой и этим их очень кислым, но приятно пахнущим лимоном. Совершенно ничего сложного.
После полудня, начали приходить люди, в основном вдовы с выводками ребятишек больше трех, поменьше калек, кто без руки, кто без ноги, еще меньше одиноких стариков, и совсем уж мало пьяниц.