Прогулявшись по улице и осмотревшись, она выбрала самую респектабельную на вид лавку на витрине которой были красиво разложены серебряные ложки, шкатулки, ручные зеркала и гребни.
Когда она вошла внутрь, над ее головой задорно зазвенел колокольчик.
— Чем могу служить, госпожа? — поинтересовался стоящий за прилавком господин средних лет, с острой как коготь фернали, короткой бородкой.
— Я хотела бы кое-что у вас заложить, — ответила Агата. — Уверена, вас это заинтересует.
Она достала из мешка бережно замотанных в ткань кукол.
Их было три, и каждая была настоящим произведением кукольного искусства. Отец выписывал их из столицы в подарок Агате, а мачеха каждый раз ворчала, что вместо того, чтобы тратить монеты на ерунду он мог бы купить ей колье, или заказать целый новый гардероб Веронике, которая росла быстрее, чем розы у них в саду.
Отлитые из фарфора личики были самой тонкой работы, локоны изготовлены из настоящих человеческих волос, руки и ноги сгибались на шарнирах, а наряды в точности повторяли настоящие одеяния дракона-императора.
Владелец ломбарда изучал их с равнодушным и немного презрительным лицом. Взял по очереди каждую куклу в руки, заглянул в стеклянные глаза, погладил по волосам, а с одной из них зачем-то стянул штанишки.
Агата нетерпеливо ждала, переминаясь с ноги на ногу.
— Три серебряных за каждую, — сказал он, наконец.
— Простите, я кажется вас не расслышала, — Агата нервно сглотнула.
Она не знала сколько эти куклы стоили, но была уверена, что гораздо больше.
— Три серебряных, итого будет девять за всех, — повторил лавочник, собираясь, уже убрать кукол под прилавок.
— Постойте, постойте! — поторопилась остановить его Агата, вцепившись в кукол. — Они должны стоить дороже.
— Больше не дам. Если что-то не устраивает можете пожаловать в другую лавку, — задрав подбородок отрезал лавочник, и словно забыв об Агате, отвернулся от нее и принялся протирать серебряные ложки мягкой тряпочкой.
Засунув кукол обратно в мешок, Агата с возмущением выскочила из лавки.
Сумма, которую ей предложил старьевщик, равнялась половине того, что она уже заплатила за ночь на постоялом дворе. Агата не знала пока точно, сколько ей будет стоить дорога до Альторы и проживание до начала отбора, но была уверена, что гораздо больше.
За пару часов она оббежала почти все лавки, но в каждой из них ей предложили за кукол не больше, а даже меньше. Она пыталась также продать свои серьги и колечки старому ювелиру, сидевшему в темной и душной лавке в конце улицы, но он презрительно оскалился почти беззубым ртом и предложил ей за все пять серебряных.
Агата отказалась и едва не плача выбежала на улицу. Пока она шла до ферновязи, где оставила Фифи, успела немного успокоиться и прийти в себя.
Получалось, что если сложить все монеты, которые она могла получить за продажу кукол и украшений и те, что остались от ее накоплений, то выходил один золотой и девять серебряных. Возможно, этого бы ей хватило, чтобы добраться до Альторы, а там она придумала бы что-нибудь еще.
Агата решила дойти до речного порта, расположение которого ей также указал еще утром хозяин постоялого двора.
Он вообще оказался очень приятным человеком, хотя и вел себя немного странно, пять раз спросив за разговор не хочет ли Агата позировать для картин, которые пишет его племянник. Агата может быть и согласилась бы, ей всегда было интересно искусство, но Отбор невест не ждал и она должна была успеть к императорскому двору к сроку.
Речной порт гудел. У пристани пришвартовалось не меньше десятка кораблей. Матросы, покрикивая друг на друга, сновали занося в трюм мешки. Под пристальным взором купца в расшитой тонкой вышивкой тунике, птичники пытались загнать в трюм небольшую стаю ферналей. Птицы были мельче, чем те, которых разводил отец, но в целом тоже не дурны. Они испуганно клокотали, боясь заходить в незнакомое место.
— Не стоит пытаться загнать их всех разом, — сказала Агата, подойдя к купцу.
Он показался ей совсем молодым, не сильно старше нее, и похоже мало разбирался в том, как обращаться с ферналями. Его рабочие казались столь же неловкими, и очевидно боялись птиц отчего те их не слушались.
— И как же нам завести их внутрь, юная госпожа? — чуть раздраженным тоном поинтересовался он, повернувшись к Агате.
Она на секунду задумалась, разглядывая толпящихся у причала птиц.
— Заведите сперва вот того красного, — сказал она, указав на самого крупного на вид самца. — Его можно приманить свежей крысой. Похоже, что он вожак, и остальные последуют за ним.