Все-таки хорошо, что больше они не вместе. Лучше было держаться от Миры подальше. Агате еще повезло, что за то время, что они делили каюту ничего плохого не произошло. Теперь ей и вовсе казалось, что с княжной было, что-то не так, что она была поломанной и испорченной. Видимо, пережитый бунт, потеря дома и гибель семьи неотвратимо изменили ее.
Агате было даже жаль Миру, но и помочь ей она ничем не могла.
Подписанный княгиней Дуаре документ, где были перечислены все их договоренности, она скрутила, и убрала в лиф. Теперь он приятно грел грудь.
Хотя Агата и училась дома, учителя у нее были отличные. В то время, как мачеха требовала от Вероники усердия в музыке и искусстве, танцах и этикете отец наставлял Агату совершенствоваться в математике, грамоте и языках. С самого ее детства у них завелось, что принимая решение в делах, отец подробно и досконально объяснял его Агате, показывал ей даже заключенные контракты и разъяснял на какие тонкости следует обратить внимание.
Сперва это было потому, что они были только вдвоем. Затем ей казалось, что так отец заменяет отсутствие у него сына — наследника. Даже, когда родился Титус, ничего не изменилось.
Однажды отец обмолвился, что если с ним, что-нибудь случится, то кто-то будет должен суметь разобраться в оставшихся делах и уберечь баронессу от присущего ей транжирства. Агата представляла, как бы она смогла противостоять мачехе, если бы, что-то подобно произошло и зажигала благовония в честь здоровья отца в храме семи сестер, каждый раз, когда забегала туда после посещения святилища дракона-императора.
Так что Агата прекрасно понимала, как следует закреплять подобные сделки и какие тонкости нужно держать в уме. Она трижды перечитала их соглашение, прежде, чем его подписать.
Княгиня Дуаре тогда долго смеялась, приговаривая:
— Такая крошка, а туда же! Вся в отца!
О заключенном договоре Агата не жалела. Это и правда была беспроигрышная сделка.
Если ни она, ни Лидия не победят в Отборе, то Агата ничего не получит. Если победит Агата и станет императрицей, то не важно, какие сделки у нее были с княгиней Дуаре. Та в миг окажется ниже нее по статусу и не посмеет возразить. Если же победит Лидия, что и правда было весьма вероятно, учитывая положение и богатство ее семьи, а также ее красоту и кротость — те качества, что всегда высоко ценились на рынке невест, то Агата получит неплохое утешение в виде собственной фернальей фермы.
Ей было интересно, что такого знала княгиня Дуаре о предстоящих испытаниях, что считала, будто Агата может быть полезна ее дочери. Та так и не захотела делиться с ней ни крупицами своих знаний, но сказала, что когда придет время, Агата все поймет.
С учетом того, что отцу заказали пригнать во дворец стадо самых отборных ферналей, можно было предположить, что одно или несколько испытаний могут быть связано с ними. Умение обращаться с ферналями и было одним из сильнейших ее качеств.
Узкий проулок вывел ее на широкую улицу, и Агата обомлела.
Никогда прежде она не была в Альторе. Ей хотелось полюбоваться столицей с корабля, но она не решилась подняться на палубу, опасаясь натолкнуться на Миру.
Теперь же Альтора предстала перед ней во всей своей красе.
Над городом нависали скалы, щитом закрывавшие его от Центральных равнин. Из толщи каменных пород были вытесаны дворцы, принадлежавшие местной знати. Если задрать голову, то можно было увидеть крошечные движущиеся точки — это были рухи.
Город пронзали линии акведуков, тянувшихся от горных озер. Здания соединялись между собой, мостами и галереями. Медные крыши горели на солнце.
Отовсюду за горожанами следил дракон-император. Статуи Андроника Великого — золоченые или мраморные, стояли на площадях, в нишах домов, в садах и парках, и просто на углах и пересечениях улиц.
Его прекрасное лицо глядело с украшавших здания фресок и с мозаичных панно. Даже двери и кованые ворота венчали сверху золоченые кожистые крылья.
На дорогах было тесно от всадников, запряженных ферналями повозок и карет. Желая держаться подальше от когтистых лап и острых клювов ездовых птиц, пешие горожане предпочитали прогуливаться не вдоль пыльных улиц, а по тянувшимся вдоль вторых этажей галерей, соединявших дома между собой.
На эти же галереи выходили и парадные двери многочисленных лавок, таверн, цирюлен, салонов, где проходили показы вещательных кристаллов и всяческих контор, занимавшихся семь сестер знает чем.
Мода здесь, казалось, была совсем иной, нежели в провинциальной Арлее. Девушки носили такие длинные платья, что за их спинами на два шага волочился шлейф, волосы были убраны в причудливые прически, напоминавшие закрученные рога или башни, которые, украшали, к тому же перьями, или же напротив, были распущены и свободно лежали на плечах, а в отдельные пряди вплетались жемчужины или тонкие цепочки.