К вечеру, когда стало темнеть, Гвендолина снова явилась с вопросом, куда подавать ужин.
– Я думала, мы спустимся вниз, – удивилась Анна.
– Сегодня магистр Дианар и Его высочество ужинают с Его величеством, поэтому дано распоряжение кормить девушек в их башнях. Желаете, что бы я принесла сюда?
– Нет. - Я поднялась. - Мне нужно принять ванну и лечь пораньше. Я что-то немного переволновалась, голова болит. Анна?
– Пожалуй, тоже отдохну, - кивнула подруга.
Но ужинать не очень хотелось, когда я пришла в башню, так что сразу отправилась мыться.
– Миледи, я могу помочь? - спросила Гвендолина.
– Нет, спасибо, сегодня я справлюсь сама.
На самом деле имелось у меня подозрение, что один неугомонный билементаль захочет искупаться и выслушать подробный рассказ о первом испытании.
Я опустилась в горячую воду и устало позвала:
– Она ушла, Эсь, можешь выходить и плавать!
Что ж, в одном я оказалась права: билементаль с удовольствием нырнул в ванну и растянул в блаженстве лапки. А вот рассказ об испытании, к моему удивлению, не потребовал.
– Твоя Гвендолина с какой-то подружкой приходили сменить постель и набрать воду, все разболтала. Не знал, что ты переписала Эссе.
– Я не переписывала. Это был экспромт.
В душе снова шевельнулось беспокойство, но я отбросила в сторону мрачные мысли.
– А ты что делал? Наш хвостатый не появлялся?
– Не, – мотнул головой ящер. - Только Гвендолина, и все. Я даже его наблюдения не чувствую. Может, он нас разыграл?
– Может и разыграл. В любом случае мне кажется, что сегодня я провалилась с треском. Экспромт вышел эффектный, но явно не понравился императору.
Мы еще немного поплескались, а потом я выгнала Эсса, что бы помыть в одиночестве волосы. Билементаль еще явно не привык к жизни в одной башне со мной, потому что с надеждой спросил:
– А в постельку можно? С кра-а-аешку?
– Да хоть в серединку, - устало улыбнулась я.
– И на подушечку? - Эсс аж на цыпочки привстал.
– Возьми себе одну, их там такая куча, что можно хоть армию билементалей разложить.
– Нет-нет-нет! – тут же запищал ящер. – Все мое! Поду-у-ушечка!
Он унесся, а я быстро нанесла на волосы что-то типа местного шампуня, закончила купаться и пошла в постель. Отключилась по–моему еще на подступах, даже не запомнила, как забралась под одеяло. Вот вроде и день был не то чтобы насыщенный, а почему-то так вымоталась, ужас просто.
***
– Марина! Марина! Вставай, что у тебя с волосами?!
– А что с ними? – сонно пробормотала я.
– Ой-ой-ой! – надрывался Эська. – Ты что делала? Ты зачем? Ой, что теперь будет!
Признаться честно, я немного напугалась и поднялась. Несмотря на неважное зрение, поняла: что-то не так. Присмотрелась к зеркалу и... выдала такую тираду, какой позавидовали бы опытные строители моего мира.
– Гвендолина! – рявкнула я. – Гвендолина, немедленно сюда!
Через минуту служанка стояла в моей спальне и тоже таращилась на то, что еще вчера было светлыми волосами. Сейчас длинные мягкие пряди были ядовито-красного цвета, прямо как шлейф у моей юбки. Словно я вчера посетила какого-то сельского парикмахера, причем в полнейшем забытьи!
Да в такой цвет красились престарелые тетеньки из ансамблей песен и плясок!
– Миледи, я... - побледнела Гвендолина.
– Кем была та девушка, с которой ты вчера заходила в мою башню? – спросила я.
По лицу девушки был заметен шок.
– Гвендолина? Чья это была служанка?
– Леди Винтер, миледи.
– Малиновая Холли, – выдохнула я. – Ты пускала ее в ванную?
– Я...
– Плевать, зови Дианара, немедленно!
– Миледи...
Ответом ей стал многозначительный взгляд. Я была так зла! Нет, я была в бешенстве, в ярости, я с трудом держалась от того, чтобы не орать! Влетела в ванную, схватила бутылек, из которого вчера брала шампунь и уселась в гостиной, ждать магистра.
– Леди Лаврова, что у вас слу...
Тут он увидел, что у меня случилось и умолк.
– Вы... этого не планировали, я так понимаю? Можно?
Он сразу все понял и взял у меня шампунь, внимательно осмотрев сначала этикетку, а потом и содержимое.
– Краситель добавлен в готовое средство, - наконец произнес мужчина. - Но как...
За его спиной Гвендолина начала шмыгать носом, а крупные слезы закапали на ковер. Мой шок немного поутих, и мне даже стало жалко незадачливую служанку. Вот так мечтала быть фрейлиной, а сделала из вверенной невесты клоуна Лёню.
– Вон, - бросил Дианар. – Через два часа быть у меня.
Ослушаться девушка не решилась, тенью выскользнула из башни и только затихающий топот еще несколько секунд напоминал об ее присутствии.
– Вы можете это исправить? - осторожно поинтересовалась я.
– Попробую.
И почему это прозвучало как-то неуверенно?
Меня усадили в кресло, а красные патлы собрали в хвост. Некоторое время жрец что-то бормотал себе под нос, потом я ощутила тепло. Когда все стихло, скосила глаза.
– Ну? Получилось?
– Увы, – вздохнул Дианар.
Наверное, в этот момент я поняла, что ходить мне отныне с пожаром на голове.
– Я не могу вернуть изменившуюся структуру волос, – признался магистр. - Могу немного приглушить цвет, но не отмотать покраску назад, это не совсем магия...
– И что мне теперь делать? - от обиды хотелось, как маленькой девочке, пореветь и съесть мороженку.
Я любила светлые волосы, в моем окружении натуральный блонд слыл редкостью. Мягкие, золотистые – пожалуй, только волосы в себе я любила безоговорочно, часто заплетала всевозможные прически и тоннами скупала аксессуары. У меня был целый ящик шпилек и заколок. И что теперь? Всегда бесили вульгарные неестественные оттенки. Но даже с этим пожаром на голове я могла бы существовать, если бы не знание, что малиновая Холли таки меня достала.
Да мне даже принц их не нужен был!
Мне бы замолчать, да грустить у окна остаток дня, но от чувства острой несправедливости хотелось действий и разборок.
– Дианар, почему в башню могут войти посторонние? Не сочтите за наглость, но... это ведь фактически конкурс красоты, соревнование между девушками.
– Посторонние могут войти в башню без позволения лишь когда участницы в ней нет.
– Но ведь так можно не только шампунь подменить. Добавить яд в еду, положить какую-нибудь... не знаю, плотоядную гадюку! Вы об этом не думали?
– Мы... не были готовы к тому, что девушки будут друг другу вредить, - стушевался вдруг магистр. - Запрет на вход сделан, чтобы никто не видел процесса подготовки к испытаниям – в том числе горничные. Но, пожалуй, вы, Марина, правы. И стоит усилить меры защиты.
– А что с Холли?
– Холли?
Он или действительно не понял, или почему-то притворялся.
– Это по ее приказу горничная налила в шампунь краситель. И что, это сойдет ей с рук?
Дианар как-то странно улыбнулся. Мне почудилась в этой улыбке снисходительность. Отлично, он что, подозревает – я сама подлила себе краски? Нифига подобного, Эська все видел!
Хотя, пожалуй, билементаля на допрос в качестве свидетеля не вызвать.
– Мы допросим Гвендолину и ее подругу, но я прошу вас, леди Лаврова, не делать преждевременных выводов.
– И что, она будет спокойно ходить, пока я тут сижу с вот этим?!
– Вас никто не заставляет сидеть здесь, - холодно ответил Дианар, давая понять, что лимит вольностей для меня исчерпан.
Он ушел, оставив меня буквально кипеть от злости и бессилия. Я бы, может, поревела, но к обиде примешивалась злость. Оттенок малиновая Холли выбрала не случайно.
Эська вылез из шкафа, грустный и суетливый.
– И что будешь делать?
– Пока ничего. Пересижу завтрак и до обеда подумаю. Потом, может, прогуляюсь.
– А с Холли?
– А что с ней сделаешь? Посмотрим, что расскажут служанки.
– Я буду следить! Если кто-то зайдет, я буду ползать и следить!