Он доносился из-за неплотно закрытой двери. Что за дверью, я не знала, да и голоса были мне незнакомы. А вот подруга тихонько шепнула:
– Это Кэтлин, одна из девушек.
Кэтлин кому-то истерично доказывала:
– Я вырвалась из нищеты не для того, чтобы меня обошла нищенка! Да пусть она хоть трижды спит с императором, я от своего не отступлюсь. Мне нужна всего одна ночь! Одна!
– К Лавровой не подступиться, – ответил ей голос, в котором я с удивлением узнала Дианара. – Она охраняется прямым приказом императора. Не рискуйте, миледи. За вред девушке можно поплатиться жизнью, она очень интересует Его величество. Настолько, что даже принц не решается оспорить право на нее.
– Я не собираюсь ей вредить, магистр. Есть много способов избавить мужчину от влечения. Леди Лаврова опозорится на балу так, что одна мысль о ней у императора будет вызывать тошноту.
– Ох, Кэтлин, вы столь же отчаянны, сколь красивы, - усмехнулся Дианар. – И все же я повторю свой совет: участвуйте в отборе честно. Тогда у вас появится шанс стать не любовницей, но невестой.
– Я уже говорила, магистр, что меня не интересуют титулы, однако в нищету возвращаться я не собираюсь.
Анна вдруг потянула меня за руку, жестом показав – кто-то идет. Меньше всего мне хотелось быть застуканной за подслушанным разговором этой Кэтлин и магистра. Я вспомнила девушку – яркая молчаливая шатенка, с которой за весь отбор мы ни разу не пересекались.
– Почему я так ей мешаю? Отбор ведь для Артура.
– А ты слышала, чего она хочет? - усмехнулся Анна. – Кэтлин делает ставку не на статус невесты, а на желание принца или императора скрасить одинокие ночи.
– Не поняла, – нахмурилась я.
– Они оба находятся среди молодых и красивых девушек. Разумеется, обоим хочется женского внимания и ласки. Любовницы членов правящей семьи, особенно если им удается зачать ребенка, обеспечены до конца жизни.
– А Баллард говорил, из гарема императора выход только на кладбище.
– Ну, он говорил это не Кэтлин, - резонно заметила Анна. - А если честно, я до сих пор с трудом осознаю, что ты общалась с Баллардом. Это... это же...
– Ага, я понимаю. Он вообще личность своеобразная. Что мне делать с заявлениями Кэтлин? И как реагировать на то, что Дианар ей помогает?
– Пожаловаться императору – не вариант?
Я непроизвольно скривилась, представив, какие последствия будут у этой жалобы. Нет, с Кэтлин он, может, и разберется. Но меня точно запишет в секретную тетрадочку с голой бабой на обложке – ведет же он где-то учет своих любовниц.
– Тогда все просто: не оставайся одна и не ешь на празднике еду. Все, что может сделать Кэтлин – или подсыпать тебе что-то, или тебе навредить втихую от всех. Я думаю, она усвоила урок Холли. И не станет портить платье. Скорее, что-то подсыплет в еду. Что касается Дианара – у него, увы, доверия больше, чем у нас. Я тоже его опасаюсь, но пока что мы ничего сделать не сможем. Вот если победить в отборе...
Анна мечтательно вздохнула. На моей памяти это первый раз, когда подруга высказала заинтересованность в победе. Интересно, интересно...
Эська под рубашкой проснулся и заворочался.
– Что я пропустил?
– Тише! – шикнула я. – Мы ведь в замке! Нет, честное слово, то, что нам до сих пор не дали напиться – варварство. Я бы с удовольствием чего-нибудь выпила. Покрепче.
Анна, похоже, после услышанного разговора решила сопровождать меня везде во избежание. Проводила до башни и наказала на бал без нее не ходить. Весь следующий день мы должны были потратить на подготовку, а потом спуститься к залу.
Вот только меня терзали смутные сомнения, что просто так пережить вечеринку не выйдет. На моей памяти не было ещё ни одного спокойного дня на Отборе Стихий. И кто из этих жрецов решил, что именно я гожусь в невесты принцу Артуру?..
Глава шестая
Я смотрела в зеркало и не верила, что там действительно отражается Марина Лаврова. Нет, порой я выбиралась в клуб или на какой-нибудь праздник вроде свадьбы подруги. Покупала платье, делала в салоне прическу, макияж, чувствовала себя красоткой.
Но никогда еще я не чувствовала себя настоящей принцессой. Даже платье, подаренное Баллардом, не вызвало такого трепета.
В наряде, приготовленном на бал, было прекрасно все.
Во-первых, цвет – переливающийся синий, с легким красноватым блеском. Вряд ли в нашем мире существовали такие ткани, глубокие, перламутрово-насыщенные. Сам крой был очень прост: жесткий корсаж, пышная юбка с минимумом оборочек и украшений – лишь легкая драпировка кружевом.
Во-вторых, к платью – по совету (или требованию?) императора предлагались перчатки. Из тончайшего кружева, в тон к волосам, очень изящные и приятные на ощупь. Вопреки ожиданиям наряд смотрелся не аляповато, а ярко и вызывающе, но очень красиво. Правда, вырез я бы сделала, конечно, поменьше... но корсет так сжал грудь, что даже ложбинка появилась.
И, в-третьих, конечно, украшения. Крупные перстень со сверкающим сапфиром, кулон на тонкой цепочке и диадема. Мои волосы завили в крупные кудри и оставили свободными, а диадема сияла сверху, как вишенка на торте.
Плюс макияж, подчеркнувший глаза и намеренно оставивший губы естественного цвета. Плюс духи, очень ненавязчивые, но потрясающе неземные (конечно, откуда в этом мире взяться земным духам! ).
Даже Анна, встретив меня в холле, совершенно неподобающе для невесты принца присвистнула.
– А я думала, ты не хочешь становиться победительницей... А разоделась, будто император – мужчина твоей мечты.
– А у меня был выбор? - буркнула я. - Более чем уверена, что наряд ли меня он выбрал заранее. Потому что здесь с одеждой как-то туговато, а перчатки в идеальный тон к волосам еще поди, подбери.
Анна не стала спорить. В легком серебристом платье она была диво как хороша. Высокая прическа подчеркивала изящную шейку, бриллиантовые украшения были выполнены с удивительным мастерством. Пока мы шли к залу, я все думала – а Анна тоже надела один из комплектов покойной императрицы, или так повезло только мне?
Конкурсанток встречали у самой лестницы. Жрецы надели парадные плащи – исписанные причудливыми символами разных цветов. Цвета явно означали стихии. Лишь у Дианара плащ был черный. При взгляде на магистра у меня по спине бежали мурашки. И я решила на него не смотреть. Будем честны – актриса из меня так себе, еще спалит.
А потом я увидела Кэтлин, так сказать, воочию. Для бала интриганка выбрала кремовое платье, опасно приблизившись к белому цвету. Вырез на корсете спускался чуть ли не к пупку. Весь вид Кэтлин говорил о том, что она бесстрашна, сексуальна и не слишком скромна. В общем, в любовницы императора метила Кэтлин, а выбрали почему-то меня.
Назову это явление «парадокс Лавровой». К слову, я до сих пор не знала, как зовут императора.
Наконец всех пригласили в зал. Император и Артур уже стояли на небольшом возвышении напоминавшем сцену. Оба в черных, расшитых золотом камзолах. Статные, красивые. Невольно мой взгляд задержался на императоре. А ведь он вполне мог бы и понравиться, если б с самого начала не вел себя странно. И, к слову, совсем не походил на умирающего, готового передать все дела сыну.
Артур улыбался девушкам. Вот кто душка – жаль, что симпатия к нему скорее братская.
Я постаралась встать как можно дальше от Кэтлин. Мысленно желала сопернице чего-нибудь неприятного. Вместо того, чтобы наслаждаться вечеринкой, я смотрю в оба, как бы не попасться в ловушку девицы!
Большие двери в противоположном конце зала медленно открылись. Сначала во главе с Дианаром вошли жрецы, затем – гости.
Когда Баллард рассказывал мне о бале, я почему-то решила, что гостями будут только мужчины. Но среди приглашенных хватало дам всевозможных возрастов, комплекций и расцветок. Естественно, все взгляды тут же оказались прикованы к нам. И я была уверена – еще несколько дней будут обсуждать каждую деталь нарядов невест.