Когда все газеты вернули себе первоначальный облик и сами сложились в аккуратную стопочку, девушка посмотрела на Маркуса светящимися от восторга глазами.
- Я Джеки! - заявила она, протягивая ему руку.
- Маркус, - теплые пальцы скользнули в его ладонь, и захотелось поспешно вырвать их, настолько непривычным было прикосновение.
Джеки всмотрелась в его лицо, а потом, перебросив копну волос на одно плечо, спросила:
- Сделаешь так еще раз?
* * *
Чем меньше времени оставалось до бала, тем больше шуму было вокруг него. Девочки бегали всюду с платьями, лентами и украшениями. Парни сурово слонялись вокруг, делая вид, что предстоящее мероприятие их не интересует, но на деле были заинтересованы еще больше. Все шептались. Распускали сплетни. Как минимум раз в час одна из кандидаток Академии кричала о том, что видела Габриэля лично, и все обступали ее кружком, чтобы расспросить. Иногда студентки устраивали драки, пытаясь привлечь к себе внимание. Несколько девчонок с Факультета настроения шептались о том, что Вероника присматривает еще кандидаток, и нужно только попасться ей на глаза.
Рина жутко бесилась из-за всего происходящего, но еще сильнее ее расстраивал тот факт, что Томас уже несколько дней пропадал где-то, и ей не с кем было перемыть косточки этим безмозглым куклам.
- Где тебя носит? - спросила она, когда друг решил-таки явиться на ужин после трех пропущенных занятий за сутки.
Лоб Томаса покрылся испариной, его щеки раскраснелись, а волосы были всклокочены. Он напал на свою еду, как озверевший. Рина не замечала у него такого аппетита прежде. Набив рот листьями салата, кусками тушеного мяса и жареной картошкой, он попытался ответить.
- Фанифався, - получилось у него, и девушка свела брови.
- Занимался? - Томас довольно кивнул, продолжая жевать. - Но я искала тебя в библиотеке - тебя там не было.
Он закатил глаза, дожевал последние кусочки и, припав к бутылке с водой, начал жадно пить. Рину внезапно тоже обуяла жажда.
- Я другим занимался, - ответил ей Томас, когда опустошил бутылку. Капли стекли с его подбородка на шею, и Рина увидела, как Тория отвернулась, брезгливо морщась. - Мне поставили пропуски на занятиях?
- Только Скелет.
Парень сморщился.
- Когда он уже отойдет в мир иной, наконец? - мягко спросил он.
Рина округлила глаза.
- Томас! Нельзя говорить так! Мы ведь целители, мы должны спасать людей, а не желать им смерти!
- А я и хочу спасти людей от занудства Скелета и его жутких домашних заданий.
- Когда это ты стал таким злым?
- Рина, - Томас взял ее за руки, поворачивая к себе. Его голос стал тихим, а другие студенты сидели так далеко, что вряд ли смогли бы услышать. Агата и Тория вытянули шеи, их лица покраснели от любопытства, но парень перешел на шепот, лишив их возможности узнать свежую сплетню. - Ты не представляешь, как я устал быть хорошим.
- Но ты такой, - девушка улыбнулась ему.
- Нет. Ты не знаешь, какой я. Это как с магией, понимаешь? Ты привыкла, что я - целитель. Привыкла, что я получаю хорошие оценки и могу воскресить лягушку, если она умерла меньше минуты назад. И представить меня в другой стихии - трудно. Но я могу быть другим, Рина. Я хочу быть другим.
Девушка внимательно посмотрела в его глаза. Слова Томаса имели силу. Никто не мог решить за него, каким быть. Это было бы равносильно тому, как Совет заставил его заниматься целительством, когда он ощущал себя стихийцем и чувствовал эту силу внутри себя.
Она улыбнулась, наклонив голову:
- Томас, - позвала она.
Парень оторвался от тарелки.
- Да?
- Окажешь ли ты мне честь пойти со мной на бал, где меня и тридцать других кандидаток будут рассматривать так пристально, как рассматривают свинину на мясном рынке?
Он расхохотался, и его лицо вдруг посветлело. Чем бы он не занимался, прогуливая уроки - это заставляло его дышать, чувствовать себя лучше, свободнее. Рине нравился такой Томас.
- Я не умею танцевать, - смутившись, сказал он.
- Я тоже, - ответила Рина. - Боже, мы будем самыми ужасными там.
- Зато есть шанс, что Габриэль не выберет тебя, потому что ты опозоришься.
- Идеальный план!
* * *
Вероника покрутила в руке сигарету и, подумав, отложила ее в сторону. В комнате, выделенной ей Академией, было светло, и в другие дни она наслаждалась этим светом, падающими на пол лучами солнца или хмурой серостью, заглядывающей за занавески. Но сейчас шторы были плотно закрыты, потому что Габриэля свет раздражал.