Глаза Габриэля сверкнули в темноте. Они были густо-коричневыми, как шоколад, и Рина смутилась, опуская взгляд в землю.
- Мне пора, - сказала она, шагнув на ступеньку. Парень повернулся, провожая ее. Его улыбка была такой теплой, что Рина захотела бить кулаками в стену от досады, ведь вскоре Габриэль найдет себе девушку, возьмет ее в жены и увезет на север страны, туда, где по слухам, от холода слезы застывают на щеках, едва появившись. Возможно, этой девушкой будет Тория или Агата. Или красавица Лира с Факультета настроения.
- Я еще увижу тебя? - осторожно спросил он.
Рина пожала плечами:
- Ищи меня по синей макушке в толпе.
Она поспешила уйти, пока окончательно не потеряла голову.
* * *
Габриэль посмотрел на часы. Почту должны были принести еще час назад, но курьер опаздывал, и Габриэлю стало скучно. Он посмотрел на запотевший бокал, оставленный сестрой на столе.
- Виски, - тихо проговорил он. Бокал рассыпался в воздухе, а спустя мгновение появился в его руке. По запотевшей стенке стекала капелька влаги. Она была прозрачной и на мгновение заворожила Габриэля. Как только капля исчезла, он моргнул и холодно добавил: - Лед.
Кубики звякнули в бокале.
Вероника нарушила тишину цоканьем каблуков.
Она прошла мимо него, замерла у окна, прикурив тоненькую сигарету, а потом, пригладив и без того идеально лежащие в пучке белоснежные волосы, села в кресло напротив брата.
- Мне пришел ответ из Академии, - клубок дыма вырвался из ее рта и рассеялся, оставляя после себя неприятный запах. Габриэль не любил этот запах с детства - отец всегда курил трубку и оставлял тлеющий табак в пепельнице у камина. - Они хотят, чтобы ты приехал со мной уже завтра.
Габриэль сделал глоток из стакана, после чего принялся снова разглядывать стекло. Он мог видеть очертания своего лица - острый подбородок и пряди платиновых волос, обрамляющие скулы. Не был виден лишь ледяной взгляд, и это к лучшему. Люди говорили, что такими глазами можно замораживать целые города. Габриэль не пробовал, но верил, что у него получилось бы это сделать.
- Ты не можешь свалить на меня такую ответственность, - продолжила она, не дождавшись ответа. - В конце концов, это твоя жизнь, а не моя. Ты вообще слышишь меня, Габриэль?!
Он поднял на нее взгляд, и сестра замолчала, резко проглотив воздух. Габриэль моргнул, отворачиваясь. Вероника говорила, что его взгляды вызывают у нее головную боль. Он не хотел, чтобы сестра страдала от его магии, это выходило непроизвольно. Чтобы как-то извиниться, Габриэль пошевелил пальцами и произнес:
- Гори, - потухшая сигарета в руке Вероники снова начала дымиться. - И, да, я слышу тебя. Я жду письма из Ледяной Башни. Мне нужен их ответ.
- Я думаю, что ты не пытаешься расставлять приоритеты. Тебе нужно найти невесту, и как можно скорее. До исполнения Пророчества осталось меньше года...
- Я не верю в это дурацкое Пророчество, - последнее слово Габриэль прорычал. Вероника сцепила зубы. Она не любила с ним спорить, потому что, во-первых, это было бесполезно, а во-вторых, споры с ним физически выматывали ее и подрывали здоровье.
Она потерла губы кончиками пальцев.
- Зато верю я. И если я еще чего-то стою для тебя - сделай это.
Габриэль встал. Он хотел поторопить курьера, а потом вызвать для сестры целителя.
- Дай мне неделю. Я доверяю тебе, начни отбор без меня.
Он вышел, чувствуя невероятную усталость. Руки онемели от холода и, спускаясь по ступенькам вниз, он приказал слугам разжечь камин в его спальне.
* * *
Виктория Скотт управляла Академией до самой смерти, после чего долгое время здесь царил настоящих хаос. Никто не хотел занимать место легендарной основательницы школы. Все считали это плохим знаком, неуважением, или просто слишком большой ответственностью. Потом появился Генрих - молодой учитель магии, который и восстановил порядок в Академии. С тех пор прошло два столетия, Генриха сменил его сын, а потом внук и правнучка, которая и стояла сейчас перед Вероникой - высокая, сухощавая женщина с руками, закованными в кружевные перчатки. Люди говорили, что под этими перчатками у нее отсутствует кожа, и некоторые даже верили в этот бред. Какой была истинная причина того, что женщина прятала свои руки - не знал никто.