Дуновение ветерка. Дверь почти бесшумно закрылась.
Ощутила, что в комнате кто-то есть. Даже больше — любимый. Закрыла глаза и улыбнулась. Громкие шаги.
— Ну и чего "крадешься"? — спросила я.
— Не хотел тебя пугать. Выключишь свет?
— Так и мешает моя внешность?
— Да. Никак не привыкну.
Мне, если честно, тоже сложно было отдаваться на волю ощущений, поэтому старалась просто не замечать его внешность, и, целуясь, закрывала глаза.
Выключила настольную лампу.
— Ты поужинал?
— Нет.
— Накрыть на стол? — я подскочила, собираясь поухаживать за ним. У нас в холодильнике была еда, я в процессе кормления Авроры и Рианы не забывала пополнять и собственные запасы. Часто любимый приходил голодный, только пересекались мы редко. Но иногда на обед все же пересекались, и я умудрялась разогреть ему еду и вновь бежать выполнять поручения.
— Нет, — он уже был рядом. — Я так соскучился…
Он развернул меня спиной к столу и поцеловал солеными губами. Не так, как обычно, а жадно, неистово, будто был голоден.
И эти поцелуи будили во мне новое чувство. Казалось, жар затопил всю меня, и только его прикосновения приносили облегчение и в то же время желание чего-то большего.
Не заметила, как оказалась без халата, лежащая на нем на столе, а муж покрывал меня всю поцелуями.
— Слав… — застонала я.
— Да, родная…
— Что ж ты со мной делаешь?
— Люблю, Марусь… — он сжал одну мою грудь в ладони.
— Сильно?
— Сильно! Так, что не могу больше без тебя… — лег на меня, но не придавил.
— Марусь, ты готова стать женой во всех смыслах?
— В к-каких во всех? — заикаясь, спросила я.
— Марусь… — его голос совсем охрип, а дыхание опалило кожу на шее, там, где заканчивалась маска, и начиналась собственная кожа. — Ты сводишь меня с ума. Я так долго мечтал о том, чтобы обладать тобой на всех уровнях, — продолжил шептать он. — Марусь, на всех… Ты ведь читала…
Он про ЭТО? Про близость… Ту самую?
Сердце застучало быстро-быстро.
Но тут мои уста накрыли его, и все стало неважным, кроме его поцелуев, прикосновений и нестерпимого жара внизу. Хотелось прикоснуться к его коже, ощутить более близкий телесный контакт. Я попыталась расстегнуть его мундир, но это удавалось весьма плохо. И муж просто рванул его, послышался треск, но мундир поддался.
Я стянула с его плеч, скидывая на пол. Рубашку постигла та же участь.
С ремнем возилась уже сама, и со штанами.
— Слав…
— Да, родная…
— Я твоя — во всех смыслах. Сделай уже ЭТО, не хочу больше бояться.
Дважды просить не пришлось. Славик словно обезумел, стал с еще большим
напором целовать меня везде, лицо, шею, грудь, живот, ноги… Сжимая порою до боли, но я лишь стонала и выгибалась, желая быть еще ближе.
Я дрожала, плавилась от его поцелуев и хотела большего.
И в какой-то миг он раздвинул мои ноги, позволив обхватить его ягодицы, я обвила его шею руками, и, целуясь, меня уложили на стол.
Я ощущала его желание, прикосновение его плоти к своему лону. Это манило, завораживало.
Мой принц лег на локти, заключив меня в объятия. Ближе, еще ближе.
— Возьми меня уже, — прошептала я.
И он в один миг ворвался внутрь меня, сделав своей. Замер, поцеловал в уста. Боль была яркой, но короткой.
— Прости, это только в первый раз…
— Все хорошо, — поймала его поцелуй. Действительно, почти не больно. В моей жизни бывало и похуже. Но это чувство наполненности, чувство, что мы стали единым целым… оно пьянило.
— Люблю тебя, Марусечка! — и ласковый невесомый поцелуй.
Шепот нежностей, осторожные прикосновения его губ.
Потихоньку муж начал двигаться, постепенно ускоряясь. И это было так безумно-волшебно-прекрасно, мы были единым целым, навсегда.
Этого стоило ждать так долго. Ждать моего Славика.
Засыпала я бесконечно счастливая.
Примечания по главе:
"вижу цель, верю в себя и не замечаю препятствий*" — цитата из советского фильма "Чародеи".
Глава 18. Смертельное испытание
Утро началось с ласкающих теплых лучиков восходящего Солнышка.
— Доброе утро! — прошептал любимый, целуя меня в губы, опускаясь ниже, на грудь, втягивая вершинку, заставляя застонать.
— Славик…
— Да, родная…
— У нас же вчера все было…
— Все? Э, нет, еще не все…