– Тамара, ты в порядке?!
– Да! – приподнявшись, кричу сквозь слёзы и давлюсь смешками. – А ты сухой… сухой собачий корм ешь?
Пауза. Может, он просто в шоке от вопроса, а не решает, соврать мне по этому поводу или нет, но я смеюсь, снова представляя, как он с деловым видом отбирает корм, принюхивается к развесным образцам, а может, и пробует украдкой.
– Нет, а к чему эти вопросы?
– Думаю, что на двадцать третье февраля дарить буду! – Широко улыбаюсь я.
– До него далеко. И корм в любом случае лучше брать свежий.
Мышцы живота сводит от смеха, текут слёзы, и улыбка до ушей. Снова падаю в подушку, хохочу. Мне больше не страшно. Мне как-то легко, и напряжение отступает, оставляя вместо себя истому, мягко поглощающую мысли…
***
Сон подкрадывается незаметно. Мутный, тяжёлый, полный ощущений тела, когда осознаёшь, что почти спишь, но не в силах пошевелиться. Накатывает удушающими волнами, перемалывает меня, перекраивает. Туманом сочится в плоть, наполняет сердце, заставляет видеть сквозь закрытые веки всё в красноватом пульсирующем в такт сердцу свете.
И в этом сне горит луна, а вокруг меня кружатся белые волки. Я лежу. И парю в пустоте. Меня окутывает халат Ариана. И я обнажена. В груди пульсирует белый комок света, наполняет кровь чем-то холодно-горячим, терпким. Волосы треплет ветер. Холодный влажный нос утыкается в ладонь. Пальцы становятся струнами, и с них срывается мелодия бытия. Дыхание обжигает шею, лицо. Бок мягким теплом окутывает шерсть, рядом пульсирует огромный шар света, этот свет перекликается с моим сиянием. Шершавый язык скользит по глазам, по носу и скулам.
– Тамара, – шепчет Ариан.
К боку прижимается тёплая кожа. И снова шерсть. Влажный нос касается шеи, дыхание такое горячее, что ползут мурашки, свет в груди пульсирует быстрее, и свет рядом чаще выбрасывает в пространство вспышки всепроникающего сияния.
Серебряный свет ползёт по артериям, протискивается в капилляры, напитывает тело. Вместе с ним меня накрывает ощущение беспредельного счастья, восторга. Я парю в небесах, лечу навстречу луне, презирая пространство и время, сверкающим лучом рассекая облака… Но когда до луны остаётся совсем немного, что-то охватывает меня, поглощает в себя и швыряет на землю, в кровать, держит сильной рукой, и тьма спелёнывает меня, погружая в глубокий сон без сновидений и ощущений.
***
Лепнину на светлом потолке я вчера не заметила ни когда Ариан показывал комнату, ни позже. Теперь разглядываю завитки розеток. Лежу странно: вытянутая посередине кровати, с руками на животе, словно покойница.
Размыкаю онемевшие пальцы, раскидываю руки. И может мне кажется, но здесь тревожно и приятно пахнет животным. Скашиваю взгляд: покрывало сбито и промято, будто рядом спал огромный волчища.
Или не спал, а только лежал.
Закрываю глаза, на веках вспыхивает луна. Всего на миг – ослепительно, прожигая разум.
И потухает.
Открываю глаза: всё как обычно, даже тёмных пятен, как бывает от резкого света, нет.
Луна… Странный сон. Готова поспорить, он связан с даром лунной жрицы. Наверное, во мне обживается эта странная сила для перемещения между мирами. Заполняет меня всю, устраивается удобнее, ведь поселяется она до самой моей смерти.
Я теперь вроде как супергероиня.
Вскидываю стиснутый кулак:
– Ёхоу!
Ну да, глупо, но кто в детстве не мечтал о суперспособностях? Правда, я бы предпочла умение летать, ну или дар предугадывать выигрышные числа. Нечеловеческую силу на худой конец.
В общем, о чём я точно не мечтала, так это о способности перемещаться между мирами.
Неохотно поднявшись, сдвигаю портьеру и пускаю в комнату солнечный свет. Окно закрыто, хотя я его не запирала, так что Ариан точно заходил. Ни злости, ни обиды нет – даже рада, что он был рядом, пока я болталась в странном сне. Может, без него со мной случилась бы беда или я проспала двое суток, как на выходных в квартире.