Кусты неподалеку неуверенно зашуршали.
Так, кажется контакт налаживается.
Я присела на пенёк — ноги после многочасового скитания по лесу не держали.
— Выходи уж, пообщаемся. — предложила я кустам.
Ветки затряслись, и из-под них осторожно вылезло…нечто.
— А не обидишь? — уточнило оно.
— Не обижу. — Вздохнула я. Существо было довольно большое и очень лохматое. Тут бы кто меня не обидел.
— Хозяйка, а Хозяйка. А чем так от хлебушка вкусно пахло?
— Колбасой. — отстранённо ответила я на автопилоте, изучая ночного гостя. Хотя, какого гостя — хозяина леса.
Леший оказался мельче, чем мне представлялось, размером с некрупную овцу, и такой же мохнатый. Глаза в темноте светились, как у кошек, ярко-бирюзовой радужкой вокруг вертикального зрачка.
Будь у меня чуть больше сил, я бы верещала и металась от ужаса. А так ничего — разглядывала, общалась.
— А колбасыыы… — существо смачно протянуло новое слово и сглотнуло слюну — Больше не осталось?
— Есть еще немного. — созналась я, послушно копаясь в котомке. У самой аппетит от стресса отбился напрочь, так что все мои пищевые запасы лежали в мешке нетронутыми. Я выложила горсть не очень аппетитно выглядящих, помятых кусочков на пенёк и отползла в сторону, не мешая нечисти подкрепляться. Лучше колбасой, чем мной.
Несмотря на неказистый вид, пахло угощение завлекательно. Все-таки натуральный продукт, свежее мясо, чеснок, травы всякие. Кухарка у нас мастерица. Леший подмёл колбасу в момент и долго еще обнюхивал и полизывал щепки. Потом повернул ко мне кудлатую башку.
Мне стало дурно. Колбаса закончилась, а ну как он теперь мной закусит?
— Если я тебя выпущу, ты еще принесёшь? — нечисть проникновенно заглянула мне в глаза. Светящиеся в темноте плошки с вертикальными зрачками пробирали до печенки.
— Конечно, принесу! — быстро пообещала я. Что угодно, лишь бы домой, в тепло и безопасность!
— Все вы так. Обещаете, а потом носу в лес не кажете. — вздохнуло существо. Я усовестилась. Сколько раз его, бедолагу, наверное обманывали, в обмен на возможность выбраться из Чёрного леса, а все равно доверяет людям.
— Я обязательно принесу. — заверила его я, уже абсолютно уверенная — принесу, еще как. И приручу, и прикормлю, и колтуны вычешу. Русская женщина, берущая всех под крыло, жалеющая сирых и убогих, подняла во мне голову в полный рост. — А почему я хозяйка?
Леший бросил еще один тоскливый взгляд на то место, где была колбаса.
— Так видишь же, и слышишь меня. Значит, Хозяйка.
Я кивнула, принимая звание. Не помешает. Звучит уважительно, да и хозяек обычно не едят.
— А тебя как зовут? — спохватилась я. А то невежливо как-то получается. В должность вступила, а не познакомилась толком. — Я Марианна, а ты?
— А как назовёшь. — пожал плечами… или что там у него у шеи, леший, и совершенно по-кошачьи почесал за ухом. — Раньше меня как-то звали, только давно это было, забыл я. Да и Хозяина того давно нет.
— Васькой будешь. — ляпнула я, наблюдая за почесухами. Беднягу, кажется, мучили паразиты. Не забыть бы лук или чеснок в следующий раз с собой взять, будем блох выводить. Или попросить его же показать, где полынь растёт? В хозяйстве тоже пригодится.
Свежепоименованный Василий приосанился. Похоже, иметь хозяина в мире нечисти очень даже почетно, а не унизительно, как можно бы подумать. Не рабовладение, поди.
— Ну что, Вась, выведешь из леса? Обещаю завтра колбаской не обидеть.
Я поднялась, разминая затёкшие ноги. О кровати мечталось уже как о чем-то несбыточном.
— Так ты уже не в лесу. Не забудь, Хозяйка, ты обещала. — сверкнув на прощание глазищами, леший исчез в ближайших кустах. Я огляделась — и правда, та самая опушка на месте. Даже поместье видно. Рассвет занимается уже.
Вот и погуляла.
Отец, завидев меня поутру, вымокшую от росы и в грязном от сидения на пеньке платье, не знал, драть меня ремнём или душить в объятиях. Ни он, ни Санна всю ночь не спали, пытаясь дозваться меня из леса, и уже потеряли всяческую надежду.
Девчонки тоже хотели меня звать, но их в принудительном порядке отправили спать. Сам порыв меня растрогал до глубины души.
Мачеха, естественно, спала без задних ног, и вряд ли вообще заметила бы мою пропажу, если бы отец не сказал.
Кто бы сомневался.
Решив вопрос с объятиями и ремнём в пользу первых, гер Кауфхоф наконец успокоился до вменяемого состояния. Внимательно выслушав всю историю моих ночных похождений — за время рассказа мы успели дойти до гостиной, завернуть меня в плед, и выпить втроём густой ромашковый отвар — и для расслабления нервов, и для обогрева изнутри — он, в свою очередь, поделился занимательной историей.