— Не убьют… — выдохнула я, но убедить не смогла даже себя.
Неужели все кончится так просто и бесславно, даже не успев толком начаться? И ничего-то я не смогу и не успею, просто потому что всё отлично продумавшая я поехала в темноте по лесной дороге, где местные сьеры плевать хотели, что проезжающих грабят? Какая глупость, нелепость, какая… беспомощность!
— Спрячь нас Крадущаяся под своим хвостом, укрой крылом Летящая в Ночи… — тиская шкатулку, монотонно бубнила Катрин.
— Замолчи! — рявкнула я, сдувая свесившуюся на лицо прядь.
Карета встала.
— Готово, монсьер! — с козел радостно проорал мужской голос — мне он показался удивительно мерзким.
Послышался еще чей-то голос — вроде бы Хэмиша. Тут же смолк, неужели старика убили? Топот копыт сперва нахлынул волной, а потом стих, и наконец — шаги. Кто-то шел к карете. Споткнулся. Ругнулся сквозь зубы. Взялся за ручку — та дрогнула…
Я снова метнулась от дверцы к дверце. За одной — шаги! За другой… Я даже уже за ручку схватилась, чтоб выпрыгнуть, и замерла, разглядев сквозь окошко силуэт всадника. Окружили! Обложили! Все кончено!
Я в отчаянии запрокинула голову — даже если бы в крыше кареты был люк, куда мне в юбках? Да и смысл, всадники — везде!
Ручка кареты медленно повернулась и… я вцепилась в нее с другой стороны. Дверь дернули, обдирая мне ладони. И еще раз. И еще… Я отчаянно уперлась каблуками в порог и повисла на ручке всем телом, не давая двери распахнуться.
— Сьёретта, что вы делаете? — дрожащим голосом спросила Катишка.
Хоть что-нибудь! Не сдаваться же просто так! Ответить вслух я не могла — пыхтела, отчаянно цепляясь за дверь.
— Заело? Один момент! — прокричал все тот же веселый голос, рядом грузно спрыгнули — кажется, с козел — ручка дернулась между моих ладоней как живая…
Дверцу рванули, и я вылетела наружу, с высоты подножки рухнув на стоящего внизу мужчину.
— Ливви! — сказал он, трепетно прижимая меня к груди.
— Что? — я поднял голову.
Он улыбнулся: по-мальчишески шкодливо и по-мужски соблазнительно. Мои глаза расширились, дыхание перехватило, я попыталась хоть что-то сказать и… пронзительно завизжала.
Громадный вовкун бесшумно вымахнул из темноты.
Взвился в прыжке, на краткий миг меж его задних лап ярко блеснули те самые… для лампы.
Вооруженные мужчины вокруг меня оцепенели. Они стояли и тупо пялились как вовкун падает этому… разбойнику… на плечи, впечатывая его в землю.
Его спасла шляпа. Шляпа с высокой тульей и роскошными перьями. Мощные челюсти вовкуна впились жертве в затылок…
Зверь замер. Из его пасти во все стороны торчали пестрые перья.
Грохнул выстрел. Хэмиш пальнул из-за угла кареты — пистоль в его руке дымился, отчаянно воняя рыбой от сгоревшего потроха. Вовкун сплюнул прокушенную шляпу и с удивительной для такого мощного тела легкостью сиганул в сторону.
Я ухватила судорожно копошащегося в грязи разбойника за ворот камзола и поволокла к карете:
— Быстрей! Шевелись, ты… бандит с большой дороги!
Вокруг метались всадники и грохотали выстрелы — незнакомый молодчик в сером колете наемника отстреливался из-за колеса. Наш кучер, живой и здоровый, палил с козел по вовкуньей стае, катящейся из леса прямиком на нас. Я чумной белкой запрыгнула на подножку, а этот… разбойник, Летящая его клювом в темечко, споткнулся и рухнул носом об дверцу.
— Лезь, пока не сожрали! Лезь, говорю! — завопила я, дергая его за шкирку, как нашкодившего кота.
Я успела по пояс затащить его в карету, когда на меня разом нахлынули жар и вонь, и дверной проем перекрыла распахнутая пасть ледяного шакала!
— Ааааииии! — пронзительный визг Катиш заставил меня выпустить воротник мужского камзола и хлопнуться на сидение.
Катишка размахнулась и шарахнула шакала железным ящиком по зубам.
— Упс! — пасть со щелчком захлопнулась… и Катиш добавила углом железного ящика шакалу между ушей.
Что-то хрустнуло, крышка ящика отскочила, посыпались поблескивающие скудными камешками побрякушки. Шакал завизжал и понесся прочь, подпрыгивая на бегу и яростно пытаясь стряхнуть повисшее на ушах ожерелье. Мое ожерелье!
Мы с Катиш рывком втащили разбойника в карету, снаружи Хэмиш проорал:
— Гони!
В громе выстрелов и грохоте копыт карета рванула вперед.
С высоты сидения я посмотрела на лежащего у моих ног молодого мужчину, усыпанного жалкими остатками моих украшений, и с искренним наслаждением пнула его каблуком в грудь: