Как интересно!
— Виконтесса Маргарита Пеленор. — едва слышно прошелестела пухленькая блондинка в дорожном платье цвета пепла.
— Глава дворцовой охраны — виконт Маттео Пеленор, ваш батюшка?
— Да. — пролепетала виконтесса. — Я у дядюшки, брата батюшки, в поместье воспитывалась. А нынче меня батюшка ко двору вызвал.
— Оливия, графиня Редон. — представилась я.
— Ух ты, а ты и вправду большая рыбка… — почти восторженно начала Амелия и тут же насмешливо добавила. — …в дальнем пруду.
Сквиталась. Попробовала, во всяком случае.
— Амелия… — мученически простонала Малена и тут же повернулась ко мне. — Слышали о ваших знаменитых оранжереях. Говорят, там есть растения из самой Чащи?
— Есть. — коротко кивнула я, усаживаясь за стол. Виконтесса Маргарита бросила на меня испуганный взгляд и суетливо подвинулась, прошуршав по лавке пышными юбками. Будто боялась, что я сейчас вытащу из рукава дикую огнеплюйку и выжгу ей глаза. Напрасно боялась, огнеплюйки у нас все оранжерейные и такие большие, что в рукав никак не влезут. Да и выжечь могут не только глаза. У нас их обычно армейцы заказывают.
— Замолчи, Маленка, никому про лесные сорняки слушать не интересно! Пусть лучше Маргаритка нам про двор расскажет, раз у нее дядюшка там самый главный. — влезла Амелия.
— Полагаю, самый главный там все-таки король. — хмыкнула я, хотя на самом деле полагала, что главный при дворе — герцог-регент.
— Вот про короля пусть и расскажет! Какой он? А девушки ему какие нравятся? — деловито затребовала Амелия.
— Но… я не знаю. Я никогда не была при дворе! — запротестовала Маргарита. — И сейчас бы не поехала, если бы не королевский приказ.
— Ой, слыхала я такие речи: «я не про это, а где карета!» Замуж, небось, бегом поскачешь, только помани! Сами-то вон, вроде нашей Маленки, не молоденькие. — и с высоты своих свеженьких шестнадцати Амелия обвела нас, девятнадцати-, а может даже и двадцатилетних старух, торжествующим взглядом.
— А вот и ужин! — возникшую паузу разрушила появление хозяйки… но главное — горшка в ее руках, одуряюще пахнущего мясом. — Кушайте на здоровье, оголодали, небось, в дороге-то.
Слава Крадущейся, длинную протяжную трель, которую издал мой желудок, не услышал никто — шумная возня хозяйки, наполняющей мясным рагу вырезанные из хлебных ковриг тарелки, заглушила бы и пушечный залп. Стараясь не выдать жадное желание, я поднесла к губам кружку с ледяной, до ломоты в зубах, колодезной водой.
В дороге не едят. В дороге не пьют. Во всяком случае, если не хочешь позориться, прячась по придорожным кустам от собственной охраны, в которой кроме старины Хэмиша — еще двое молодых мужчин. И оба прекрасно знают, что графиня за тем кустом отнюдь не букет собирает. Но это не значит, что дорожный пост легко дается!
Первый, прохладный, оглушительно вкусный глоток воды шелком скользнул в пересохшее горло. Второй, третий… Отчаянным усилием не позволяя себе осушить кружку до дна, я поставила ее на стол, и сдерживая дрожь в руках, аккуратно принялась за рагу.
Счастье — есть! Это — счастье поесть! Для придорожного трактира в мелком городишке рагу оказалось удивительно вкусным.
— Надо же, графиня — а из ковриги ест! Ложкой! — насмешливо протянула младшая из сестер Шигар. — Как крестьянка какая! Видать, немного доходов с лесных сорняков.
— Амелия! — в очередной раз простонала Малена.
Но ее сестрица лишь пренебрежительно дернула плечом, и открыла стоящий на столе сундучок тиснёной кожи с серебряными замочками.
Я не позволила себе завистливо поджать губы, хотя очень хотелось: сундучок этот я сразу узнала. Очаровательный «Набор для знатных путешественников» с парой серебряных тарелочек, стаканчиков, вилочек, и даже тщательно упакованных салфеток — все такое хорошенькое, что купить хотелось аж до боли. Но останавливаться предполагалось всего раз, так что мы с тетушкой переглянулись, вздохнули и вернули сундучок лавочнику. Потому что хоть Амелия и ошибается — доход от оранжерей не такой уж маленький — но расходы все-таки еще больше.
Амелия сунула сестре тарелку с вилкой, скомандовала:
— Ешь! — и принялась сама с аппетитом уплетать рагу.
— Верно ли я понимаю, сьёретта Шигар, что вы направляетесь во дворец на отбор невест? — я продолжала есть из своей ковриги, будто не замечая нарочито мелькающего у меня перед глазами серебра. Как учит тетушка: «Редон — и в дерюге Редон». Мы из ковриги поедим, на соломе поспим, на бешеном скакуне прокатимся… все это с непоколебимым графским достоинством. Вот и не стоит это самое достоинство… колебать. — Рассчитываете привлечь внимание лично его величества?