Я улыбнулась — в этой улыбке было больше уверенности, чем я на самом деле испытывала, но и той хватит! — и позволила Хэмишу вести меня дальше. Без него я отведенную нам комнату вряд ли найду.
Сверкающая роскошь королевских покоев сменилась припыленной и потертой роскошью дворцового крыла, отведенного для участниц отбора. Я начала узнавать коридоры, и ускорила шаг. Я уже видела дверь отведенной нам комнаты — пусть там и коротенькие, не приспособленные для сна диванчики, но на них можно хотя бы сесть и стряхнуть туфли!
На другом конце коридора показалась согнувшаяся под тяжестью внушительного ведра Катиш! Водичка! Горячая! Пока остальных девушек нет, я, может, даже помыться успею!
Мне пришлось сделать отчаянное усилие, чтобы сдержаться и не ринуться бегом навстречу Катиш и особенно — ведру!
Боковой коридор вскипел шумом шагов, шелестом юбок и звоном женских голосов, и прямиком к дверям наших общих покоев вывалилась хорошо знакомая мне компания — сестрички Шигар, обе горные баронессы и конечно же, Камилла Дезирон!
— Горничная! С водой! — заверещала Амелька, и с людоедским блеском в глазах, протянула. — А иди к нам, милая!
Катиш сперва встала как вкопанная, а потом и вовсе попятилась, прижимая к себе ведро, как самую большую ценность. Амелька шагнула к ней, хищно шевеля растопыренными пальцами.
— Это моя горничная! — звенящим от ярости голосом выпалила я. Мало, что явились, не давая помыться, так еще и на единственное ведро посягают? Это моя горничная его добыла!
Амелька остановилась, испытывающе глядя на меня, и явно прикидывая, удастся ли ведро отбить. Может, даже в натуральной драке!
— Мы с собой кое-что прихватили. На ужин. — вмешалась Малена.
— И на завтрак! — с энтузиазмом подхватила ее сестрица. — Знаешь, что кормить нас тут не будут? Кормят только придворных, а мы отборные, нам — во, шиш! — она скрутила пальцы в фигуру, и впрямь похожую на чащобную шишку — наверное, единственное бесполезное растение в Чаще.
— Амелия! — привычно простонала Малена.
— У нас тоже есть еда. — вмешалась Стеффа, жаждуще поглядывая на горячую воду.
— Ага, осадные пайки. Не портятся, так что и через неделю слопать можно! — энергично кивнула Рисса и смущенно добавила. — А служанки у нас нет.
— Моя горничная — лучшая лучница в крепости, кто б ее отпустил на эту ерунду с отбором. — проворчала Стеффа.
— Моя так вообще при пушках состоит! — задрала нос Рисса, явно гордящаяся военными успехами своей личной камеристки.
— К сожалению, у меня нет ни служанки, ни запаса провизии. — с печальным достоинством сообщила Камилла.
Я посмотрела на нее гневно: сказано было так, что откажи я в воде из злосчастного ведра, выставлю себя торгашкой, не способной на бескорыстную помощь. Умеют же некоторые!
Но одно ведро на раз… два-три… четыре-пять… шесть девиц! Ужас!
— Хэмиш… Катиш… Добудьте еще воды. Прошу вас. — страдальчески выдавила я.
— Постарайтесь, милые! — выхватывая у Катиш ведро, объявила Амелия. — Уж мы в долгу не останемся, пока ты тут — на приданое себе соберешь. — пообещала она растерянной Катиш, посмотрела на Хэмиша и добавила. — А ты на безбедную старость! — и сама поволокла ведро в комнату.
— А где виконтесса? — я поняла, кого мне не хватает в толпе претенденток на ведро.
— Мы ее еще в зале потеряли. — Амелия распахнула дверь.
— Полагаю, она все же нашла своего папеньку, и тот обеспечил ей комфортные условия. — чопорно сказала Камилла, заходя следом за Амелией.
Я шагнула третьей, и на меня обрушилась кромешная темнота.
По досадливым возгласам, я поняла, что все мы далеки от дворцовых норм приличий и привыкли к вовкуньим лампам, включающимся на звук.
— Летящей в когти того, кто придумал свечи! — ругнулась Амелия.
— Сестра! — как всегда простонала Малена.
Тускло вспыхнула первая свеча — скудное пламя выхватило из мрака лицо Камиллы и камешек-огневик в ее пальцах. Графиня пошла вдоль стены — свечи вспыхивали одна за другой, и в выделенном нам зале становилось всё светлее… светлее… светлее…
— О! И ничего ей папенька не обеспечил — вот же она, Маргарита! — Стеффа указала на короткий диванчик.
Виконтесса Пеленор спала, поджав ноги. Шлейф ее придворного платья свисал до самого пола и раскрывался там, как хвост птички-пестроперки.
— Умаялась, бедняга. — Амелия с громким звяканьем поставила ведро на пол. — Ты мыться будешь или уже? — она шагнула к дивану и коснулась плеча Маргариты.
Первой на пол упала туфелька. Соскользнула с ноги и звонко ударила золоченым каблучком об пол. Свалилась на бок, сверкая аметистом на кружевном бантике. Следом бессильно свесилась нога в ажурном чулке. А потом скорчившееся на диванчике тело качнулось… и сползло на пол, как сползает небрежно брошенная юбка.