Осторожно обнимая Анастасию, Леонхашарт пытается начать тот самый важный разговор, ради которого устроил встречу, но ему не хочется портить впечатление от чудесного дня. Он наблюдает как ветер треплет волосы Анастасии, как она вглядывается в древний комплекс, то хмуря брови, то чуть поджимая в задумчивости губы.
— Это не похоже на место жертвоприношения, — заключает она.
— Мне тоже так кажется, — Леонхашарт усмехается. — Считай я так, не стал бы вас сюда приглашать. Здесь очень… спокойно.
— Да, пожалуй. — Анастасия склоняет голову набок, и черное золото ее волос скользит по плечам, падает на его руку раскаленной солнцем волной.
Эта встреча планировалась ради обсуждения подозрений и проблем, но Анастасия поднимает голову, и Леонхашарт, плененный взглядом ее темных глаз с красными отсветами его отражения, не хочет нарушать умиротворения Анастасии и, как он полагает, облегчения после удачного выступления: «Не сегодня. Для серьезного разговора можно организовать другую встречу».
Это немного словно сон или сладкий романтический бред, который показывают в фильмах о любви ускоренным темпом под какую-нибудь нежную или чувственную мелодию: древний храм, гонка с ветром по степи, обсуждение убойного клипа котика и наш смех, вытащенный из багажника запас пряной настойки и холодного освежающего лимонада, снова трубочки, снова смех и сравнение двух миров: здесь такая же безумная высокая мода и в среде выборной власти такие же политические интрижки, такие же вездесущие надоедливые папарацци и шоу вроде Дома и Большого брата, только последнее время они сильно упали в рейтингах.
Мы едем обратно и болтаем ни о чем и обо всем. Вновь я смеюсь, потому что Леонхашарт на меня так действует, и с ним удивительно легко. И потому, что с ним я не чувствую себя пленницей, вторым сортом и просто одной из невест. С ним я чувствую себя собой. И это так опасно, что улыбаясь ему, я постоянно твержу про себя: «Только не влюбись, только не влюбись, только не влюбись». И это будет дьявольски сложная задача.
Maserati останавливается в тоннеле, прилично не доехав до пропускного пункта в ангар четвертого факультета. Заглушив мотор, Леонхашарт разворачивается ко мне.
— Анастасия, — он протягивает руку и сжимает мою ладонь, так что опять екает сердце. — Анастасия, пожалуйста, не рассматривайте серьезно кандидатуры других женихов.
И снова сердце пропускает удар.
Так.
Собраться.
Взять себя в руки.
— Почему это? — я отодвигаюсь, и мне не нравится, с какой неохотой я высвобождаю свою руку под печальный стук подвесок браслета.
— Я выберу вас. — предупреждает Леонхашарт.
Надо вспомнить о всех последствиях такого решения: когда ему надоест безродная жена-иномирянка, я останусь без защиты, и отношения с ним станут крестом на моей дальнейшей нормальной жизни в Нараке. А еще вокруг него всегда будут кружиться девицы, и перед какой-нибудь из них он точно не устоит потому что не железный и все такое. Еще до этого все потенциальные кандидатки в его невесты, как с отбора, так и из Нарака, попытаются от меня избавиться, не факт, что не прибьют. А еще меня никогда не примет его круг общения, ведь я всего лишь «мясо». А еще все отношения временные, уж я-то на это насмотрелась и на примере своей семьи, и в целом, поэтому с Леонхашартом сначала будет хорошо, а потом очень-очень плохо и больно. Опять же потому, что он обладает властью, а я нет, и потому что каждая последующая его рогатая пассия может считать своим долгом сделать мне гадость за то, что я покусилась на святое.
Вон сколько поводов сказать «нет», а какие аргументы «за»? Только то, что эти несколько лет отношений, теоретически, могут быть очень… счастливыми. Если меня не убьют. Но глупо же ради вероятного кратковременного удовольствия так подставляться. Глупо-глупо. Глупо я говорю!
— Это будет нечестно, — отвечаю я. — И неспортивно. Вы не можете выбрать вот так наобум.
— Могу.
— Нет, а то вдруг у вас потом сожаления возникнут, что вы даже не познакомитесь с другими невестами.
— Не возникнут. Я хочу быть только с тобой.