– С чего вдруг? – Шаакаран, сообразив, что до сих пор валяется на полу, вмиг оказывается на ногах, и во взгляде Манакризы мелькает что-то вроде одобрения его ловкости.
– М-м, – она оглядывается на дверь, окидывает взглядом просторную аудиторию. – Я сказать кое-что хочу на ушко, ты только не падай в обморок.
Снова к лицу Шаакарана приливает жгучая кровь, он раздувает ноздри и пытается принять грозный вид, но по её лицу понимает, что выходит не очень. Манакриза же медленно подступает. От волнения хвост Шаакарана начинает метаться из стороны в сторону, бьётся о соседние столы, наполняя аудиторию ритмичными глухими ударами. Манакриза ничего не говорит, будто не против, а даже за такое звуковое сопровождение. Остановившись возле Шаакарана, она манит его пальцем, и он с замиранием сердца наклоняется.
Манакризе приходится встать на цыпочки. Когда её дыхание опаляет щёку, а затем и шерстинки на вытянутых ушах, по телу Шаакарана пробегает дрожь и мурашки, а сердце начинает стучать так громко, что он не слышит её шёпота: только ощущение: тепло её будто раскалённой кожи, щекотное дыхание, запах грейпфрута и острого перца.
Вновь полностью опустившись на пол, Манакриза вопросительно смотрит ему в лицо. Шаакаран ощущает себя идиотом, но он ничего не расслышал.
– Что? – шёпотом переспрашивает он.
Покачав головой, Манакриза снова приподнимается на цыпочки, и опять Шаакаран ничего не может разобрать, хотя, как внезапно осознаёт, даже глаза зажмурил, усиливая все прочие чувства.
Открыв глаза, Шаакаран встречается взглядом с Манакризой. Она понимает, что он не расслышал, снова качает головой. В следующий миг его шея оказывается в жёстком захвате её руки. Устав приподниматься на цыпочки, Манакриза просто притягивает Шаакарана ниже и шепчет прямо в нежное заострённое ухо:
– Нас прослушивают, организуй разговор так, чтобы никто не услышал. Для этого штука нужна специальная, глушилка или как-то так. Понял?
Шаакарану не по себе, сердце у него колотится, как сумасшедшее, он боится пошевелиться, но медленно кивает. Тёплая рука соскальзывает с его шеи, возвращая свободу. Не оглядываясь, Манакриза направляется к двери, унося с собой тепло, щекотное дыхание до мурашек и дрожи, свой запах.
«Меня околдовали, – Шаакаран перехватывает продолжающий дёргаться туда-сюда хвост и прижимает его к груди. – Меня точно околдовали!»
И словно в подтверждение его слов даже индикатор накопителя под потолком слегка помигивает, втягивая выработавшуюся от переизбытка эмоций магию.
– Я сюда больше не пойду! – с этим возгласом Шаакаран вылетает в коридор и бросается к выходу.
Но в этот раз семья образованием его озабочена всерьёз, так что исполнить последнее обещание у Шаакарана, несмотря на все усилия скрыться, не получается: на следующий день в здание благородного факультета его заносят на руках – на занятие и на неизбежную встречу с Манакризой, от которой у него мурашки, дрожь и полный сумбур в голове.
Глава 15
Утро на складе начинается с разминки застрявших тут демонов. Бег вокруг кристалла с вплавленными архисоветниками. Отжимания. Приседания. Пресс. Спарринги. И все то и дело посматривают на настенные часы. Минуты тикают, стрелки бегут к семичасовой отметке, и напряжение становится всё более ощутимым…
Маленькая стрелка минует верхний предел, все демоны дружно переводят взгляд на кристалл. Он помутнел, но Леонхашарт и Гатанас в монолите просматриваются.
Внутри у Фазариса снова что-то немного обрывается, но он беззвучно выходит из группы. Подойдя к привешенной на стену пластиковой доске, со смачным «Чпок!» сдёргивает с маркера колпачок и добавляет в череду вертикальных линий девятую.
Девять дней прошло, а на кристалле ни трещинки, ни намёка на то, что он когда-нибудь расколется и выпустит Леонхашарта и Гатанаса.
С появлением этой девятой линии демоны приходят в движение. Они возвращаются к своим вещмешкам, вытаскивают серебряные с золотом монеты и подходят к перевёрнутой оранжевой каске возле кристалла. Позвякивая, монеты падают на горку себе подобных.
– Такими темпами мы на знатную пирушку насобираем, – приободряет Фазарис подчинённых и тоже докидывает монету в общий котёл.
Они решили каждый день добавлять в общую копилку по монете, чтобы потом отпраздновать освобождение от дежурства возле кристалла.