— И чем же вы помогли?
— Я ей подсказал, что не обязана она на себя взрослые обязанности брать, что мамка ее должна о ней заботиться, а не наоборот, и не обязана она по указке папой никого называть, лишь того, кто к ней действительно будет добр. А она… Она в меня жизнь и волю вдохнула.
Леонхашарт едва сдерживается, чтобы не переглянуться с покосившимся на него Васандром.
— И как она это сделала? — спрашивает тот.
Взгляд мужчины слегка плывет, когда он обращается к воспоминаниям:
— Я тогда бизнесом пытался заниматься. Но не клеилось у меня: то работники кинут, то проверка, то крыша взбеленится, то еще напасть какая-нибудь. И как-то раз, когда совсем туго было, а эта дуреха Маргарита последние деньги на тряпки с маникюрами спустила, казалось, что все, конец, потому что платить нечем, сил нет, хоть ложись помирай, я пришел домой с чекушкой, уселся в темноте за стол. Зарыдал, как ребенок, понимая, что ничего то у меня не выйдет, и возвращаться мне в НИИ на нищенскую зарплату. Тут из темноты меня позвала Настена. Она там сидела в углу, заплаканная тоже… — у мужчины дергаются губы, словно эти воспоминания причиняют ему боль, а Леонхашарт вдруг понимает, что не представляет Анастасию плачущей.
Какой угодно, но только не плачущей, и поэтому на миг ему кажется, что говорят о ком-то другом, но потом разум берет верх, и Леонхашарт хмурится из-за кольнувшего сердце холодка, когда признает, что слезы в жизни Анастасии были, просто не могли не быть.
— …совсем маленькая, хрупкая, только волосищи черными волнами стекают с плеч, словно она диковинное какое-то создание неземное. Спросила она, что случилось, а я ей все как на духу — и какой я дурак, и какой слабак, и что справиться не могу. А она пересела ко мне поближе, склонила голову на плечо и давай утешать меня, говорить, что я умный, не зря же у меня степень научная, что я волевой, что всегда придумаю выход из ситуации, и что в людях я хорошо разбираюсь, просто плохое видеть не хотел, но если захочу — увижу, и никто не сможет меня обмануть или волю мою сломить. И знаете, — он прижимает ладонь к груди. — Мне вдруг так полегчало, словно гора с плеч, я в себя прямо поверил. Я ведь, право слово, всегда старался внимания не обращать на сигнальчики тревожные, избегал конфликтов, быстро сдавался, но из-за нее мне захотелось стать лучше, стать таким, каким она меня описала… Я думал, это временно, но утром встал с теми же ощущениями. Я стал думать. Стал вертеться. И… я справился. Маргарита меня, конечно, бросила, ушла к тому, кто ее содержать сразу мог, но мне только легче стало. Я крутился так, как никогда прежде, и дело в гору пошло, потом я и женщину хорошую встретил, Танюшу мою. И дочку свою Настей назвал в память о маленькой волшебнице. Мы и потом встречались с Настеной, она всегда добрым словом меня поддерживала, и я ей помогал, чем мог: на работу устроиться, выделял автобусы команды ее на междугородние состязания возить.
Допрашивать этого мужчину магией Леонхашарту отвратительно до тошноты, поэтому он не слишком усердствует и после подтверждения всего нескольких ответов на вопросы, отступается.
Дальше они с Васандром заглядывают к следующим школьным учителям, к бывшим мужьям Маргариты (те с умилением вспоминают темноглазую малышку, называвшую их папой, чего не говорили более поздние временные отцы), добираются даже до садика, и на ночь глядя заезжают к взбалмошной бабушке Анастасии, огорошившей их вопросом:
— А вы, козлы безрогие, зачем о моей внучке выспрашиваете, а?
Васандр нервно фыркает, а Леонхашарт трогает голову, проверяя, не полезли ли рога.
Подозрительность старушки так сильна, что даже заклинанием Васандр с трудом заставляет ее пустить их в квартиру. Бабушка живет одна, замужем не была, к любому вопросу относится с подозрением, мужчин терпеть не может, потому что они обидели ее и обижают ее «любимую кровиночку, Маргариточку, потому что она без отца росла, некому за нее заступиться». Этот разговор не дает ничего полезного, у Леонхашарта только голова ноет от извращенной логики старушки и шумящего телевизора. Давить на нее магией он не решается, и они с Васандром уходят, удовлетворившись подтверждением общих фактов биографии Анастасии.
Шагая к машине, Васандр задумчиво произносит:
— У бабки тоже есть слабо выраженные ментальные способности, но они на ней зациклены, как защита. Честно говоря, не могу точно сказать, насколько она была откровенна.
— Проверку моей магией она может не выдержать, — роняет Леонхашарт и открывает дверь автомобиля.
Последним в списке их встреч остается отец Анастасии.