— Я бы на твоем месте не оставлял ее без дела, — тихо добавляет Урш.
— И мне, пожалуйста, выдайте учебник по местным правилам поведения, — прошу я и еще сильнее опираюсь на фургон грузовика. — Вдруг у вас тут принято о людях в третьем лице прямо при них говорить, и я ошибочно считаю вас некультурными.
У Шаанти дергается глаз, Урш бубнит что-то вроде «Я же говорю», но она вскидывает руки:
— Я на своем месте попрошу больше никого не привозить с Земли.
— Совет на это не пойдет.
Перед глазами темнеет. Глубоко вздохнув, я опираюсь коленом на опущенную стенку-трап и поднимаюсь в кузов.
— Сейчас я чувствую себя не очень, но потом… — я почти падаю на сиденье рядом с лежащей на носилках пухленькой девушкой, нащупываю ремень безопасности. — Надеюсь на объяснение. И о понимании языка в том числе.
Демон с фиолетовыми рогами, подводя к грузовику еще двух девушек, вздыхает:
— Заклинание чтения на вас применят позже. Кристаллы на ваших шеях — это поглотители. Они впитывают в себя излишки вашего магического фона. Чем насыщеннее цвет, тем сильнее фон, тем выше опасность ваших магических выплесков для общего фона колец. Цвет может меняться. Стабильно красный означает высокий магический потенциал, все обладатели таких кристаллов должны выучить местоположение всех стационарных накопителей в секторе. Так, чтобы ночью вас разбуди — а вы знаете, где их найти. Завтра. После того, как отоспитесь и восстановите силы.
Оставшиеся снаружи девушки тоже забираются внутрь и, пошатываясь и хватаясь за стенки, рассаживаются по местам. Рядом со мной устраиваются бледные Лисса с нежно-зеленым кулоном и Катари с синим, поглядывают на лежащую на носилках Манакризу.
Направляясь к кабине, Урш тихо советует:
— Да правда, сделай ее представителем, пусть комиссию и попечителей изводит вопросами и предложениями по модернизации обучения.
— Они ее Безымянному скормят, — ворчит Шаанти и, судя по звуку, забирается в кабину.
За ней садится и Урш, невнятный гул их голосов прерывается урчанием мотора. Механизм закрытия стенки-трапа начинает работать, она поднимается, погружая нас в полумрак, а потом и в кромешную темноту.
— Тебе не страшно их так… спрашивать? — тихо интересуется одна из девушек на сиденьях у противоположной стенки.
— Волков бояться — в лес не ходить, — я застегиваю ремень и устраиваюсь поудобнее. — Место себе нужно выбивать сразу, и ни в коем случае не позволять считать себя каким-то там «мясом».
— Но если за такое убьют? — спрашивает уже кто-то другой. — Они же могут.
— Девчонки, неужели кто-то думает, что мясом называют тех, кто живет долго?
Грузовик трогается с места, голова от его движения идет кругом.
— Но мы же невесты, — совсем жалобно напоминает девушка уже с места на моей стороне.
— В лучшем случае четыре из пятнадцати, — напоминаю я. — И нет никакой гарантии, что эти мужья окажутся лучше работы «мясом».
Повисает тягостное молчание. Грузовик рычит, тянет нас к сектору четвертого факультета. На меня накатывает дрема, тело кажется слишком тяжелым.
— Не бойтесь, — советую я, — пока жив, из любой ситуации есть выход. Мы нужны этим рогатым, значит, будем жить и этот выход найдем.
Оптимизма в ответных вздохах нет, но я сейчас не в том состоянии, чтобы вселять во всех боевой дух. Вот завтра…
Я снова успеваю задремать, а когда просыпаюсь, кузов уже открыт и последние носилки с Принцессой выносят два бравых не рогатых парня в черных комбинезонах.
Мне тоже хочется на носилки, но я выхожу на своих двух. Урш хмуро оглядывает приспустившееся колесо, Шаанти не видно. Лисса и Катари, мнущиеся возле выхода из ангара, возвращаются и без слов подхватывают меня под руки. Помня предупреждение, я по пути поглядываю на стационарные сферы-поглотители.
— Настя, расслабься, — советует Лисса. — Завтра будешь все учить, а сегодня отдохни. Нам сказали, что сон — лучший способ восстановиться после инициации.
Манакриза, кем-то принесенная в комнату, безмятежно лежит поверх черного покрывала. Бросив взгляд на ее застывшее лицо, на красный кулон на груди, пытаюсь стянуть с себя ветровку, но в кармане что-то дергается. Ящерка. На всякий случай расстегиваю молнию кармана… все вокруг резко темнеет, я едва ощущаю, как меня подхватывают четыре руки и втягивают на мягкую, очень мягкую кровать.
«Ящерку бы не раздавить», — думаю я, но мысли мутнеют, тонут в темноте, и ощущения пропадают…
Звонко осыпается разбитое стекло. Я дергаюсь на постели, пытаясь сориентироваться: что? Где? В темноте кто-то рычит. Что-то с грохотом ломается, трескается, грохот перекрывается воплем: